небольшое лирическое отступление.
город описан на основе города Припять, хотя прямо и не указывается, что это именно он.
но зная мою одержимость чернобылем и всем, что с ним связано, это предполагаемо.
Мертвый город
Мертвый город. Тихие улицы, битое стекло на земле. Словно в городе была война. Шумит ветер в пустынных переулках.
Иногда здесь бывают люди, улицы ненадолго оживают. Но на очень небольшой срок. Они вновь уезжают, и город умирает снова.
С наступлением темноты город пронзался светом множества фонарей — мощных и не очень — город посещают плохие люди, которые впоследствии увозят с собой чужие печаль и беду.
Снова светает, и весь цикл повторяется вновь. Но в этот день все немного поменялось.
Никто и никогда не замечает серых людей. Они одеты невзрачно, их глаза серы как небо перед грозой. Они сливаются с домами. Их никогда не замечают. До сегодняшнего дня не замечали, по крайней мере.
Девушка шла со стороны въезда в город, со стороны официальной стелы. Она была одета слишком легко и открыто для такой дикой и очень опасной местности. Легкое салатовое платье, закрывающие ноги. Но из-за ветра, легкого и теплого, было видно, что девушка шла босиком. Ветер ласкал ее волосы и кожу, оставляя небольшие капли дождя на них. Сзади, прямо за девушкой, развевался шлейф зеленоватого цвета. На розовых губах играла улыбка. Зеленые глаза светились будто бы изнутри. Да и сама кожа была усыпана блестками-веснушками. Она была явно рада тому, что идет по мертвому городу. Она шла, легко ступая на асфальт, уже покарябанный и разбитый после нескольких десятков лет. Шлейф зацеплялся за ветки деревьев, валяющиеся на земле, но потом легко проходил сквозь них, будто сквозь растопленное масло. Она словно летела над землей, порхая, словно бабочка.
Сзади нее все менялось. Стал слышен детский смех. Разговоры, игра на гитаре. Старушки будто где-то за углом, на скамеечке обсуждали нынешнюю молодежь и говорили: «Вот в наше время...». Малышня бегала по всему двору, играя в «мушкетеров и приспешников кардинала». В окнах появлялись стекла, а за ними кипела жизнь — родители убирались в квартирах, были включены телевизоры или же радио. Все что-то слушали или смотрели. Кто-то из школьников делал уроки, а кто-то сидел в гостях у друзей, и они играли в разные настольные игры.
Девушка смотрела на все это и радовалась. Ей было хорошо от того, что жизнь просыпается в этом городе. Она продолжала идти. Дома восстанавливались, небо будто бы светлело от того что все вокруг налаживается.
Но мы не пойдем за ней дальше. Пока. Мы обернемся назад. И увидим как постепенно все умирает снова. Нет, не из-за того что девушка уже далеко ушла. За девушкой шла серость. Она уничтожала всю жизнь вокруг себя. Перестали смеяться дети. Игрушки оказались раскиданы по всем площадкам. Асфальт вновь «пророс» разными травами и деревьями. Стекла со звоном вывалились из рам, а за ними снова зияли содранные обои, потресканная краска и пустые разграбленные комнаты.
Посмотрите на них. Они одинаковы, но в то же время ведут себя по-разному. У одного трясутся руки. Причем, они трясутся не от холода, а будто что-то шло изнутри. У другого абсолютно меланхоличное выражение лица. Он безразлично смотрел по сторонам, надолго останавливаясь взглядом на цветущей девушке. Взгляд его не выражал абсолютно ничего. Третьей была девушка. Она смотрела из стороны в сторону, будто искала кого-то. Руки трогали окружающих, словно она протискивалась сквозь толпу за человеком. Ее волосы растрепались и легко покачивались на ветру.
И еще пара человек, о которых я не хочу писать. Слишком они... страшные. Страшные, и видеть их лучше не надо.
А теперь вернемся обратно к девушке. Она все шла и шла вперед, наслаждаясь пением птиц и детским смехом. Она трогала деревья руками, и они тут же становились прямее и здоровее. Появлялись скворечники, а там кто-то чирикал. В окнах ей махали люди. Люди, давно уехавшие из этих мест. Жизнь возвращалась в город, но через несколько минут исчезала, словно ее и не было здесь.
Девушка что-то почувствовала. Что-то страшное и неподходящее ее ауре. Что-то, что происходило за ее спиной. Она обернулась. Компания, которая шла за ней, тоже резко остановилась. Они смотрели друг на друга, рассматривали лица. Она заметила, что за их спинами становилось темнее, дома умирали, а детский смех исчезал. За ее же спиной все цвело и пахло. В воздухе витал запах лета — растений, цветов, садоогородных разных дел. И запах безнадеги, который просачивался сквозь этих людей. Сквозь серость.
Она пошла им навстречу. Они сначала немного отступили назад, но потом так же пошли вперед. И они встретились. Цветущая и легкая девушка и серые мыши, которые почти сливались с городом и оставаясь всегда один на один с собой. Девушку огорчило наличие этих людей здесь, но потом она, видимо, что-то придумала. Потому что ее лицо осветилось счастьем и добротой, а в руках взялись непонятно откуда появившиеся баночки с краской и кисточки. Она поставила их перед собой в воздухе, и они стояли будто на столе — не покачиваясь и даже не проливаясь из баночек. Девушка открыла баночку с оранжевой краской и окунула туда кисть. Только она прикоснулась ею к волосам той девушки, как они заиграли красками и стали огненно-рыжими. Солнце опустило на нее свой луч, и они переливались от яркого к темному. Сначала эта девчушка не поняла, в чем дело. Но потом, осознав, что сейчас будет, она подошла ближе к нашей чудотворнице и показала всем своим видом, что она желает раскраски. Девушка-весна широко улыбнулась, окунула кисть в зеленую краску, и вот уже на рыженькой появилась легкая летняя зеленая курточка с заклепками. А так же гофрированная юбка до колен. Майка осталась белой, но стала белоснежной.
Пришел черед лица, рук и ног. На лице Весна (будем так называть нашу девчушку) нарисовала маленькие рыжие точки — веснушки. Губы сделала чуть красными, а глаза стали темно-карими, но изнутри они словно светились, из-за чего казалось, будто они золотистые. Руки тоже были покрыты маленькими рыжими веснушками. На ногах же у девушки оказались легкие босоножки белого цвета. Она запрыгала и заскакала, а сзади нее раздавались голоса. Какие-то парни из соседнего двора будто заметили ее, но это оказалась их подруга, которая летела на крыльях радости и счастья. Но давайте вернемся к покраске.
Парня, у которого вечно тряслись руки, покрасили в брюнета. На нем оказалась пастельных цветов одежда — футболка, кроссовки, а еще были джинсы ярко-синего цвета. Весна подержала его руки в своих буквально несколько секунд, но они перестали трястись, и вообще, парень вытянулся, распрямился. Стал завидным бы женихом. Третьего разукрасили как блондина, одежда была выдержана в морском стиле — сине-белая рубаха, так же джинсы, темно-синие кеды. Глаза же у обоих парней были тоже карими, но не такими темными, как у девушки.
Настал черед тех людей, о которых я не хотела говорить. У одного из них было вытянутое лицо, острые скулы и пронзающий взгляд. Весна остановилась возле него и легко кивнула, будто спрашивая разрешения на покраску. Человек кивнул, и оказался черноволосым, вполне симпатичным человеком средних лет. И он ни за что не хотел отказываться от костюма, в котором все ходил. Он попросил дополнить его чем-то ярким, но не в коем случае не перекрашивать его. Девушка согласилась, что так будет резоннее и не стала красить костюм в яркие цвета. Добавила лишь ярко-красную бабочку и красные подтяжки. И рубаху покрасила в нежно-бежевый.
Второй же был маленького роста. Его лицо ровным счетом ничего не выражало. Стоило лишь ей приблизиться к нему, как он отошел от нее и замотал головой. Девушка немного расстроилась и предприняла попытку снова его покрасить. Но парень убежал от нее словно от огня. Тогда она сделала проще — выложила из рук кисточку и хлопнула в ладоши три раза. Парень исчез, будто его и не было. Компания изумилась, но ничего не сказала.
Краски исчезли. Сама же девушка накинула на плечи свой шлейф и поманила их за собой. Они шли и шли за ней, за их спинами жизнь оставалась. Город жил. Повсюду смеялись дети, разговаривали взрослые, гуляли парочки. Кто-то ехал отдыхать на маленький садоводный участок. Кто-то приезжал из отпуска. Город жил, наслаждался жизнью, пока ему позволили сделать это. Яркая компания шла за Весной, изумленно разглядывая все вокруг. Они никогда еще не видели город настолько живым. Все пестрило красками, вокруг летали птицы, небо над головами стало ярким и нежно-голубым. Все радовало глаз. Весна шла все дальше и дальше, доходя до конца улицы. Потом она свернула на другую улицу, разукрашивая и ее.
Так они и ходили целый день. В один момент, когда оставалось совсем немного улиц, они разделились, и каждый раскрасил свой участок города.
Уже стемнело. В домах зажглись лампочки. Дети убежали с улиц в свои уютные и комфортные квартиры. На улицы вышла молодежь. Они шли с гитарами, пели песни групп «Кино», «Аквариум», «Машина времени». Кто-то пел песни собственного сочинения. В парках гуляли пары молодых людей. Вечерняя и ночная жизнь кипела. Весна, увидев плоды своего труда, улыбнулась и пошла на окраину города. Туда, откуда она утром пришла. Ее друзья шли за ней по пятам, гадая, что же она сейчас устроит. А она просто вышла за границы города.
Компания тоже хотела выйти за ней, но что-то их не отпускало. Будто сам город хотел, чтобы они остались с ним. Он не хотел, чтобы они уходили. Они закричали. Весна обернулась, и улыбка сползла с ее лица. Она ничего не могла сделать. Она уже вышла за пределы города, и войти обратно она не может. Безнадежность появилась на лицах ее друзей. Они поняли, что ничего им не светит, и они должны остаться в городе. Хотя, может быть, им удастся поддерживать в городе ту жизнь, которую они сделали за весь день. Рыжеволосая помахала рукой Весне. Та в ответ улыбнулась и тоже помахала — на прощание. Но потом она заплакала. Как и всегда, впрочем. Маленькие соленые слезинки катились по ее лицу. Она знала, что это все напрасно.
Пошел дождь. Начали темнеть окна. Где-то раздался звук разбитого стекла. С улиц исчезли люди, которые еще были здесь мгновение назад. Они обернулись чтобы попросить совета. И тут с них начала стекать краска. Она смешивалась и перемешивалась. Дождь смывал с них все цвета, которые Весна нанесла на них. Появился вновь тот карлик, который исчез по хлопку девушки.
И тут раздался звон тысяч стекол, выпадающих из окон. Ветер разгулялся не на шутку. Где-то кричали. Просили о помощи. Просили оставить все как есть. Весна стояла перед стелой и плакала. Беззвучно слезы лились по ее щекам, смывая всю пыль, что скопилась за день.
Серость снова стала собой. Она разбрелась по своим углам, сливаясь с городом. Город умирал в очередной раз. Он плакал вместе с ней, сожалея о том, что не может оставаться живым более.
Она на прощание прошептала лишь два слова:
- Я вернусь.
Ей было позволено возвращаться в этот город каждые тридцать лет. Чтобы он чувствовал, что не одинок и иногда может себе позволить быть живым, хотя бы один день.
На самом деле девушку звали Жизнь.
Рыжеволосую звали Беспокойство.
Блондина звали Меланхолией.
Шатена называли Страхом.
Маленького звали Подлостью.
Человека с вытянутым лицом и в костюме звали Смерть.
