http://crossoversempiternal.rusff.me/

Lacuna Coil – Entwined

And you take me over
Over again

Я помню...
Моя ладонь, освобожденная сегодня от плена матерчатых бинтов как и все мое тело, ложится на медленно и равномерно вздымающуюся грудь кота. Пальцы треплют рыжеватую и теплую шерсть, которая при такой ясной погоде не выглядит тусклой и словно бы выцветшей, как это обычно бывает. Такое чувство, что к моему другу что-то вернулось. Что-то, что снова вдохнуло в него жизнь. Он довольно жмурится и буквально на секунду мне показалось, что я даже слышала легкое мурлыканье. Но от солнца ли это, что так нещадно палит сегодня, - погода в последние дни и правда разыгралась - или же от того, что я рядом? Какая причина настоящая? Впрочем, это не так уж и важно. Я никогда не придавала таким мелочам особого значения - впрочем, я никого и никогда так близко к себе не подпускала - и никогда не заостряла на них свое внимание. Да, возможно, что другим девушкам на моем месте и было бы интересно и даже жизненно необходимо знать ответ на этот вопрос, но, как я и сказала, для меня абсолютно это не важно. Куда больше меня интересует нечто другое - я чувствую, как под моей ладонью бьется чужое сердце. Медленно. Ритм не сбивается. Он плавный и успокаивающий. Улыбнувшись уголками губ и чуть прищурив глаза, с интересом и долей игривости смотрю на рядом лежащего со мною кота. Не важно о чем он думает и кем именно он меня считает, но...

- Приятно знать, что твое сердце настоящее и все еще не изуродовано.

И кстати об этом... Я никогда не считала Верминатора уродом. Ни в прямом, ни в переносном смысле. Я, конечно, слышала, что о нем говорят другие - этого нельзя было не услышать - и все такое, да я и сама видела ту часть его тела, что больше не была, скажем так, живой, - он слишком сильно увлекся кибернетикой и только одному ему и известно, насколько сильно - но я никогда не придавала этому особого значения. Да-да, как вы уже успели заметить, я многому не придаю значения когда он рядом. Возможно, что мне это даже нравится. Меня больше интересовали его привычки и его характер, нежели его... кхм, физические особенности. Подтягиваюсь чуть повыше и коготки касаются холодной глади металла на его механической руке, которая блестит на солнце и теперь заставляет жмуриться уже меня. Даже и не думай о том, что тебя это уродует. Пальцы осторожно, и словно бы боясь оставить некрасивую царапину за которую и наказать могут, оглаживают нагретый металл. Ты просто не похож на них. Ты отличаешься от всех, кого я когда либо знала и с кем сражалась. Знаешь, я никогда не увлекалась наукой и, возможно, что я слишком глупа для этого. Все эти изобретения и "машины" не для меня. Я их не люблю. Я им не доверяю. Тебе я тоже не доверяю, как и ты мне, но твои кибернетические особенности, назовем это так, меня не пугают. Впервые мне интересно. Снова опускаюсь чуть ниже и теперь уже прижимаюсь к грудной клетке кота, который все еще продолжает спокойно лежать, своим ухом. Закрываю глаза и прислушиваюсь к биению чужого сердца сосредоточив все свои мысли лишь на этом, единственном для меня сейчас, звуке. Мне нравится то, что я слышу. Не замечаю того, как мой хвост начинает двигаться из стороны в сторону вместе с каждым ударом чужого сердца. Раз. Два. Три. Четыре. Пять...

- Не убивай его.

Я не знаю, зачем я это сказала и почему сказала именно это, но... Захотелось. Наблюдая за Верминатором и зная его любовь к науке, он бы с легкостью мог уже давным-давно все себе заменить и даже сейчас, слыша стук его сердца и ощущая тепло его тела, я не могу быть до конца уверенна в том, что он уже ничего не изменил. Скажи мне, оно настоящее? Если же нет, то... Что ж, пускай соврет в таком случае. Я в первые в жизни попрошу тебя солгать мне. Ты слишком сильно на меня влияешь, Верм. Возможно, что ты этого и не замечаешь, но рядом с тобой я словно бы меняюсь и, надо заметить, меняюсь в лучшую сторону. Да, меня это злит - можно только посмеяться с того, что кому-то не хочется быть хорошей девочкой - и потом, когда ты уйдешь, а я останусь одна, я снова начну ненавидеть тебя за это, утоплю все чувства к тебе в своей ярости и, но знаешь... Мне хочется такой быть. Хочется быть настоящей и не врать, примеряя на себя очередной образ. Это плохо? Ответь мне, потому что я не знаю.

Entwined together now
It's time to pass it over
[and you take me over, over again]
Entwined together now.

Гонка окончена. Почему? Просто он выиграл. Снова. Да, я не люблю признавать свои маленькие поражения, - гордость и все такое - но сейчас он выиграл. Да, я снова могу убежать, могу рискнуть всем и исчезнуть раз и навсегда, но я не стану этого делать. Лишь поворачиваюсь к уже приближающему коту лицом и с вызовом смотрю на него. Ты не увидишь в моих глазах страха. Нет, этого не будет. Секунда. Все тело словно бы пронзает легким разрядом тока, что заставляет меня шипеть в ответ и он уже рядом. Совсем близко. Кровь ударяет в голову, запах сигарет и алкоголя благодаря прохладному морозному воздуху лишь крепчает и я, почувствовав на своих губах наглый и собственнический поцелуй, тут же на него отвечаю. Остервенело. Только что не кусаясь в ответ. Дыхание сбивается. Одной рукой хватаю его за плащ, чтобы притянуть максимально близко к себе и даже не замечаю этого. Прекрасно, не правда ли? Он должен был убить меня сразу же, как только увидел, но он промахнулся и промахнулся специально. Откуда я это знаю? Такие как он не промахиваются. Никогда. Так что если мне и суждено умереть и таким образом отплатить за свое предательство, то я умру от его выстрела. Никто другой не сможет.

И вот, в который раз он ставит меня перед фактом того, что я только лишь его. Собственник. Ухмыляюсь в ответ и кончиком хвоста касаюсь одной из его ног. Так было всегда. Верминатор никогда не спрашивал, он только брал и ставил условия. Он не подчинялся, его нельзя было подмять под себя. И знаете, но именно это мне в нем и нравилось. Да, я сильная девочка и способна избить любого, кто ко мне подойдет и я не привыкла просить о помощи, я стараюсь контролировать себя, чтобы не поддаться тем чувствам, которые не нужны убийце  т.д и т.п, но... Рядом с ним весь самоконтроль идет к черту. Раздражает. Я ненавижу тебя за то, как ты улыбаешься, глядя на меня и вместе с тем мне нравится, как ты подавляешь меня. Он сопротивляется моим попыткам заставить его поступать так, как я скажу. Мне нравится, что он не боится. Какой бы сильной я не была, чтобы я не говорила и как бы себя не вела, но я все-таки девушка. И мне хочется, чтобы рядом был кто-то, кто будет чуть сильнее меня, чуть умнее и при случае всегда сможет сказать мне "нет" и не пойдет на попятную. Даже сейчас он не дает мне времени на ответ. Цепкие пальцы сжимают горло и пресекают доступ кислорода в организм. Задыхаюсь. Тяжело. Если бы я хотела этого, то сейчас я бы могла оттолкнуться лапами от земли и попытаться свернуть ему шею, но кто сказал, что он, в свою очередь, не сломает мне мою. Если между нами что-то и есть, то это не значит, что один из нас не сможет убить другого. Сможет. Тебе нужно что-то доказать? Ты зол? Я понимаю. Но и ты, черт побери, пойми меня.

Отброшенная в сторону словно в чем-то провинившаяся кошка, ну или просто мусор, который не заслуживает его внимания, но при этом все еще живая и без дыры в сердце, пытаюсь снова встать на ноги и все-таки ответить на вопрос некогда страстного любовника. - Я... - из горла вырывается лишь сухой кашель, который прерывает меня и заставляет лишь опереться лапой о холодный и покрытый инеем бетон, пока он сотрясает мое тело очередной судорогой. Мне нужно время, чтобы отдышаться. - не успела. Все произошло слишком быстро. Я не думала, что дойдет до этого. И я тебя не предавала...

И это правда. Я ничего не планировала заранее и уж тем более я не могла предвидеть того, что сегодня моя ненависть к этому человеку - мы ведь говорим именно о Шреддере - вырвется из под контроля. Ты можешь говорить и думать что хочешь, кот, но я тебя не предавала. Да, мне нельзя доверять и я могу сделать что угодно, но я тебя не предавала. Возможно, что у нас на этот счет слишком уж разные точки зрения, но в моем понимании предательства не было. Да и как ты представлял себе  наш разговор? Ты думал, что я просто приду и расскажу тебе о том, что завтра я собираюсь напасть на Мастера, а потом сбежать куда глаза глядят, главное - подальше от этого города и от этой жизни. От тебя... Да, ты презираешь его также как и я, но не смотря на все это ты бы стал меня отговаривать. Ведь стал бы, да? И знаешь что? Я бы поддалась на уговоры. Почему? Да потому в последнее время я ловила себя на мысли, что я все еще здесь не потому, что  не готова сразиться со своим врагом - знала, что готова и ждать уже нечего, - а потому, что здесь был Ты. Клан - моя семья. Ты - мои чувства.

- Почему, да? - не спешу вставать и лишь опираюсь на левое колено, да и не обращая внимания на наставленный на меня бластер, продолжаю говорить и стараюсь не думать о том, что в груди что-то предательски дрогнуло, когда он назвал меня "Алу". - Потому что я хочу сама распоряжаться своей жизнью. Я хочу быть свободной. - Да, я понимаю, что от Клана не сбежать, что от него не избавиться и я всегда буду помнить об этой части своей жизни, потому что такое не вычеркивается, но я хочу что-то изменить. Неужели ты тоже этого не хочешь? Почему ты все еще остаешься со Шреддером? Только потому, что он самый влиятельный человек в этом городе, да? Знаешь, если это так, то ты меня разочаровал. Я всегда была иного мнения о тебе. Я думала, что такие вещи тебя не волнуют. Что тебе нужно от него? Деньги и лаборатория? Это все?

You are the wall
-that I-
That I have to remove
And I swallow
I swallow my pride.

Что я чувствую сейчас, когда его бластер направлен прямо на меня и я понимаю, что ему ничего не стоит нажать на курок? Как это ни странно, но злости нет. Я просто принимаю все происходящее как данность, но и не более того. Я не психую, я не боюсь и если он убьет меня, то так тому и быть. Нет, это не значит, что моя жизнь меня не волнует и все такое - я очень хочу жить, - но если меня убьет именно он, и я погибну здесь, в Нью-Йорке, зная, что смогла наконец-то выплеснуть на Мастера всю свою ярость, то для меня этого будет вполне достаточно. Я ведь не знаю куда мне идти и как дальше жить. Все случилось так быстро, что... Я не знаю, что мне делать дальше. Просто не знаю. Возможно, что я уеду куда-нибудь и, как это говориться, где-нибудь осяду, но на данный момент я даже не знаю в какую сторону мне идти и, что самое главное, как мне объясниться с Верминатором. Он ведь все-таки не чужой мне. Пускай между нами и было какое-то недоверие, которое объяснялось тем, что у каждого из нас был свой жизненный урок, но он мне не чужой. Он... Сделал для меня больше, чем все те, кого я когда-то знала. Отчасти, мне даже немного стыдно сейчас за свой поступок. Когда в последний раз я испытывала подобное чувство?

- А ты... Почему именно ты пошел за мной? - во взгляде янтарных глаз застывает лишь циничность и желание поиздеваться. - Неужели влюбился? Ну кто бы мог подумать. Да и почему ты задаешь мне все эти вопросы? Я ведь с самого начала говорила, что не стоит мне верить! - Да, я хочу его разозлить. Но все это неправда. Мы никогда и ничего такого друг другу не говорили. Была привязанность. Была ненависть. Была страсть. Чувство собственника и желание подчиниться. Да, он мне не безразличен. Но любовь... Я не уверена. И не знаю, потому что мне не с чем сравнивать. Но сейчас не стоит думать об этом. Не в эту минуту. Положившись на свою скорость и ловкость, становлюсь всеми четырьмя лапами на холодный бетон и дернувшись немного влево, тем самым хотя бы на мгновение уходя с линии выстрела, устремляюсь в сторону кота. Расстояние между нами считанные метры, раны на моем теле мне не мешают и поэтому все это занимает у меня не больше нескольких секунд. Ощутимый рык. Лапы упираются в "землю", в то время как удар двумя ногами направлен в грудь Верминатора с одной лишь целью - оттолкнуть. Неужели он думал, что ему будет позволено без последствий так со мной обращаться. Да, возможно, что он убьет меня, как ему и приказали, но я не собираюсь просить его сохранить мне жизнь. Нет, пускай он делает, что хочет, но просить я не буду. Выпрямившись во весь рост и тем самым наплевательским образом забив на собственную безопасность, внимательно смотрю на мутанта. А в голове лишь вопрос "Почему?".

- Идем со мной...

Я бы соврала, если бы сказала, что не хочу тебя больше видеть. Хочу. Ты был первым мужчиной, к которому я почувствовала хоть что-то кроме презрения. Пускай я в полной мере и не поняла всех тонкостей этих новых для меня чувств, но ты был именно тем, кто показал их мне. Мне кажется, или мне тяжело дышать? Дыхание прерывистое и только чудом в моем голосе сейчас не было дрожи. Нет, я не издеваюсь над тобой. Я хочу, чтобы ты пошел со мной. Зачем тебе Шреддер? Почему мы просто не можем уйти и жить так, как мы этого хотим? Я больше не буду клясться в верности этому человеку. Я не вернусь и тут же не имеет значения, что ты мне скажешь. Если же ты откажешь, то выход у нас будет только один и ты его знаешь... Но хотим ли мы этого?

http://themadness.rusff.me/ [на данный момент форум закрыт]

Не хочу я жить, не хочу дышать! Будь со мною Ты опять, всю боль себе возьми!
В реальности моей Ты мне нужен был!
Не хочу я спать, сны мне не нужны, мое спокойствие лишь Ты!
Всю боль возьми! В реальности моей Ты мне нужен был!
Ошибся, вот наказанье - не жизнь, а страданье.
"Забудь Его навечно..." - Шепчет демон мне![c]

[look]

Осторожно и словно бы чего-то испугавшись, хотя и бояться мне нечего - я уже и забыл, что значит бояться чего-то - касаюсь пальцами разбитых губ, что все еще немного болят после того, как этот Дейв меня разукрасил. Впрочем, спасибо ему уже и за то, что зубы мне не выбил, - а ведь они и так уже очень хрупкие и за что я могу выразить свою "благодарность" наркотикам - так как есть через трубочку или пользоваться еще какой-нибудь неведомой дрянью - вставной челюстью, ага - я, пока что, еще не собираюсь, да и надеюсь на то, что все-таки сдохну гораздо раньше. Ну а что же до остального, то мне не привыкать и разбитая губа с запекшейся на ней кровью это еще не самое серьезное, что со мной было и будет. О нет, мой кошмар еще не закончился, а тени, что из раза в раз грозятся утащить меня за собою в Ад, где мне самое место, все еще терзают меня. Вот, посмотрите на мои руки и не будьте такими привередами, а. Я даже могу вытянуть их так, чтобы вам было удобнее их рассмотреть. Только не трогайте меня, прошу. Я уже и так настрадался, а кожа каждый раз горит так, словно она сейчас слезет, обнажая: сухожилия, мышцы и хрупкие, очень хрупкие кости. Видите эти пятна? А синяки, что не желают сходить уже которую неделю? Молодцы. Это все шприцы и еще раз шприцы, что можно заменить словами "инъекции" и "транквилизаторы", а также мое собственное желание - один раз такое было и меня еще аж вытащили тогда - покончить с собой таким банальным способом как перерезание вен. Почему не получилось, а в качестве воспоминаний остались эти белые полоски? Стекло было слишком тупое, а мои вены уже давным-давно превратились в хлам и если бы я вернулся к наркотикам, то мне бы пришлось колоть наугад. В общем, я тогда лишь руки себе зря исполосовал, хотя и знал, как именно нужно было резать. Кстати, а раньше мои волосы были чуть короче и только здесь они отрасли, да и стали такими, какими вы видите их сейчас. А еще я похож на девчонку и знаю, что эти извращенцы, что за мной приглядывают не прочь меня трахнуть. Что, совсем так плохо с личной жизнью, ублюдки? О, а посмотрите на мои запястья. Что, что я пытаюсь вам показать? Это шрамы от ремней. Очаровательные, не правда ли? Их надевали на меня столько раз, что они так любезно даже оставили мне напоминание о себе. Напоминание о том, что чтобы я ни делал и о чем бы ни думал, они всегда будут на мне. Мне не сбежать. По настоящему, я никогда отсюда не сбегу и пускай моему телу это и правда удавалось и далеко не один раз, - сбежать отсюда легко, правда, да и я еще не полный кретин - но все мое сознание, то, что я есть, всегда будет принадлежать этому месту. Я связан с этой лечебницей и, наверное, это единственные чувства, что во мне остались. Почему? Да потому что я хлам. Нет, серьезно, ну посмотрите на меня! Смотрите же! Я всего лишь навсего мусор, которого на этой стороне держит лишь его новая одержимость, что снова решила напомнить ему о себе. Так долго, я так долго я здесь, а вспомнил лишь сейчас... Ты держишь меня здесь. Не они. Не они закрыли меня тут. Ты.

Сколько же лет я здесь? Четыре года? А может быть и чуть больше, а? Или же меньше? Я не знаю. Мне кажется, что эти обшарпанные и местами уже потрескавшиеся стены, в которых меня решили закрыть, я видел всегда и лишь на доли секунды, всего лишь на доли секунды в поле моего зрения попадало и что-то другое. Помню, что пару раз я даже был в городе, где запахи и ощущения куда сильнее чем здесь, а жизнь не подчиняется расписанию и нормам, которые я так ненавижу. Что же касается этого места, то тут слишком скучно и нужно приложить не мало усилий для того, чтобы не сойти с ума окончательно. Впрочем, безумие понятие относительное, а абсолютно нормальных людей нет и не будет, да и что это вообще такое, "быть нормальным" и "норма"? - и вы это и сами прекрасно знаете, но просто боитесь себе в этом признаться. Да-да, вы именно боитесь и как следствие, пытаетесь отвлекаться на все что угодно, но лишь бы не вспоминать о том, что в нашей жизни безумие - это новая норма, которую почему-то не особо жалуют и в большинстве своем даже презирают. Почему же вы этого боитесь? Да потому что исходя из выше сказанного получается, что и вы тоже безумны. А общество, как и отдельно взятые люди не любят тех кто не похож на них, кто мыслит и действует иначе, кто способен поступать так, как ему того хочется не подчиняясь каким-то выдуманным ими же и для них же самих правилам и нормам. О да, каждый из нас по своему сумасшедший. Кто-то больше, кто-то меньше, а некоторые вообще превращаются в самых что ни на есть настоящих психов у которых есть всего лишь одна проблема, из-за которой они и попадаются в руки то полиции, то психотерапевтам, то ли же еще к кому-нибудь - их безумие или же как вам больше нравится, сумасшествие, циклично. У разного рода маньяков есть свой личный цикл. А у тех или иных, так скажем, "пациентов", он тоже есть, но может лишь отличаться какими-то мелкими и не очень, а порою и очень важными для остальных деталями и не важно какими, так как суть всегда одна и та же - они заложники собственного подсознания, которое уже не может существовать без привычных ему вещей. Цикл из: боли, насилия, смертей или же терактов, а кто-то может быть и просто тихо и мирно сходит с ума в одиночестве, или же оставляет красные розы в одно и то же время, на одних и же трупах - не разорвать. В общем, у каждого из присутствующих здесь своя кома и свой белый шум на фоне. А еще здесь всегда холодно, хотя и температура, как мне говорят, вполне себе нормальная. Ну что ж, вам виднее конечно, но мне все равно холодно. Теперь мне действительно холодно...

Сегодня, доктор Кендал -  эта рыжая потаскуха, что всегда носит на шее странный и раздражающий меня кулон в виде снежинки, и которая пытается меня вылечить, - о да, удачи тебя, крашенная сука - поклялась мне, что дозвонилась до моего брата и сегодня он обязательно приедет в клинику, чтобы навестить меня. Надеюсь, что она не соврала. Я очень хочу увидеть его, хочу увидеть человека, что всю жизнь был рядом со мною. По крайней мере пока мы были детьми и на тот период, когда меня не упрятали сюда окончательно, Том всегда был со мной. Что будет если он не приедет? О, ну тогда он подставит доктора, подставит весь персонал и, что хуже всего, он окончательно уничтожит меня, выпускай на волю ту тварь, что изо дня в день пожирает мне душу. Я пытаюсь его задушить, пытаюсь задушить того монстра, что до омерзения противным голосом каждую минуту шепчет мне о том, что у меня есть лишь он и никто и никогда не придет к нам. О, доктор, а на вас сегодня такое красивое кружевное белье, что мне даже как-то неловко, что я выгляжу так убого. Вот бы мне зеркало, расческу и немного лака для волос. О, а не хотите поговорить о моих проблемах, но только без него? А впрочем, просто закрой свой рот и приведи мне брата, тварь! Ах да, можно еще просьбу? Сама закидывайся своими таблетками, которыми ты пичкаешь меня как витаминами и сама ляг на этот стол для шоковой терапии. Нет, серьезно, сходи на эти процедуры, а там глядишь тебе и понравится. А я же уже кровью кашляю, словно какой-то мешок набитый раздробленными органами. Спасибо.

Когда себя начну терять, и я буду умирать, Помоги мне, прошу, дышать. В темноте... Я увижу тебя во сне, помни, что твоих руках я дышал. Мое сердце сохранить прошу тебя, Моя жизнь теперь твоя...[c]

Не покажу тебе все то, что есть во мне…
Но жаль в душе все не под контролем…

Мой брат. Я знаю, что у меня есть близнец и что он тот, кто нужен мне сейчас как никогда раньше. Хотя о чем это я? Мне никто и никогда не был нужен, а в определенный момент я даже и его послал куда подальше, когда узнал о том, как именно он хочет мне помочь. Правда потом я вернулся, вернулся домой и на коленях просил прощения, так как знал, что он ни в чем не виноват. Это ведь мать тебя заставила, правда? Она всему виной, разве нет? Ты бы так со мной не поступил, я знаю и в отличие от неё, ты пустил меня домой и разрешил мне остаться. Это не ты выгнал меня тогда, сказав, что было бы лучше если бы я умер. Это был не ты. Том, а ты помнишь, что было? Помнишь как раньше? Помнишь качели в саду и то, как мы лазили по яблоневым деревьям в деревне у бабушки? Ты помнишь меня, твоего Билли, что боялся грозы и, признаться честно, боится её до сих пор? Вот, все-таки страх во мне все еще остался и я вам соврал. Так много. Так много всего между нами было... Были только ты и я. Мы. Моя удача. Моя зависимость. Моя жажда. И даже тогда, когда я связался с наркотиками, ты не бросил меня и был рядом. Пытался помочь и не смотря на всю мою агрессию - и за что я не единожды получал - ты был со мной. Даже когда я ненавидел тебя, когда гнал и когда пытался уйти сам, так как понимал, что такое существо как я не должно быть рядом с тобой, потому что ты заслуживаешь лучшего, ты всякий раз догонял и возвращал меня обратно. Говорил, что я дома и мне не надо никуда бежать. Ты говорил, что мы справимся со всем. Мы... Справимся... Мы,... Со всем...

Но теперь я сомневаюсь в том, что ты у меня действительно есть и я не знаю, что правда, а что лишь вымысел, который я считаю правдой. Скажи мне, Том, ты существуешь? Но ведь... Я вспомнил твои руки и то, как раньше, ты всегда клал ладонь мне на голову и говорил, что все будет хорошо, а я лишь улыбался тебе в ответ и верил, верил всему, что ты мне скажешь. Как тогда в грозу. Ты любишь меня или это всего лишь навсего мои мысли, но и не более того? Во что мне верить, если тебя нет рядом? Значит все-таки ложь... И это очевидно. Такой как я не может кому-то принадлежать, а уж тем более, вряд ли меня можно любить. Я всего лишь гниль в которой все еще зачем-то поддерживают жизнь. Я ведь наркоман, наркоман у которого еще к тому же и не все в порядке с головой. Но знаешь, брат.... Если ты все-таки существуешь, то мне бы хотелось кое о чем тебя попросить и просьбу эту ты должен будешь выполнить. Как последнее обещание, ладно? Выслушай меня, пока я на время смог вернуться и загнать монстра, от которого у меня остались следы на шее, куда подальше. Я о многом не попрошу и пока все еще могу, я хочу все-таки уйти и дать тебе возможность жить без осознания того, что у тебя в жизни есть такое ничтожество как я. Да, я агрессивен и да, я не умею себя контролировать и моя палата напоминает черт знает что точно также, как и мое тело, но сегодня и только сегодня, я дам тебе возможность покончить с этим. Хватит.

Мне кажется или по коридору кто-то идет? Поворачиваюсь в сторону старой, но все еще прочной - железо вообще вещь прекрасная - двери и замираю, понимая, что сейчас там есть кто-то, кто не принадлежит этому месту. Это не его. Эти стены никогда не смогут забрать его, а я... Я не причиню ему боли. Открывай, черт побери.

Проходит буквально секунда, прежде чем с противным скрежетом открывается и я резко подаюсь вперед, и оттолкнув от брата человека, что стоял с ним рядом - очередной врач, который сейчас мне не интересен и лучше бы ему вообще уйти, если он не хочет увидеть меня таким же, каким я был вчера - крепко обнимаю его руками за шею и прижимаюсь к нему всем телом, начиная что-то сбивчиво шептать, теряясь в ощущениях и запахе, что сейчас для меня словно глоток воздуха, которого мне так не хватало. Что-то холодное и морозное ударив в нос, заставляет меня невольно морщится - наверное на улице зима, - а еще я чувствую запах сигарет, марку которых я все еще помню. Это он. Да, на самом-то деле я не помню того, что он приходил и раньше, так как мое состояние все-таки слишком тяжелое и бывало всякое, и я даже вел себя с ним также, как делаю это со всеми, а иногда и вообще не разговаривал - на тот момент единственное что я мог, так это: сидеть в углу и смотреть в одну точку - и отчего он, наверное и перестал приезжать. Так что сейчас, лично для меня, он словно бы пришел в первый раз. В первый раз, за несколько лет.

- Мой Том. Только мой. Ты все-таки пришел. Пришел.

Не знаю за что мне хвататься и как сильнее прижать его к себе. Как? Скажите мне как это сделать и я сделаю это. Хочу, чтобы он остался, чтобы был со мной и больше никуда не уходил. Отстраняюсь и обхватываю его лицо ладонями, в то время как по щекам у меня уже бегут соленые дорожки из слез, которые я не могу контролировать в силу захвативших меня эмоций. Улыбаюсь. Впервые за столько лет я улыбнулся именно так, как улыбался еще в детстве, когда мне еще было лет восемь или десять. Это не оскал, это не улыбка хищного животного или же сумасшедшего. Это улыбка, которую Том должен был помнить с детства. Она только твоя, брат и только с тобой я успокаиваюсь, а кожа больше не горит тем огнем, что в скором времени окончательно меня убьет. Ты все-таки пришел. Впервые. Ты снова рядом.

- Я звал тебя. Ты услышал? Ты и правда услышал?

Мой мозг избит всякими химическими препаратами, я периодически теряю свою последнюю связь с реальностью из раза в раз выходя в неё через агрессию, но сейчас я как никогда уверен в том, что я вижу и что чувствую, и все это снова делает из меня ребенка, а не чудовище, которое и убить при желании может. Это ты. Снова прижимаюсь к близнецу и тут же начинаю начинаю недовольно рычать, как только чувствую на своем плече чужую руку, что пытается оттащить меня от брата - видимо мужчина переживает и зная меня, а также то, что я тут периодически вытворяю, боится, что я что-то сделаю Тому - и резко превращаюсь в озлобленное животное, что сбрасывает с себя чужую руку и заводит близнеца за спину, да и оскаливается в сторону "чужака". Я его не отдам! Руки прочь!

А ярость уж во мне, в моем теле, в голове!
Прошу сейчас избавь меня от боли! Где конец?!
Я чувствую внутри, как ярость вновь кипит!
Признаться сложно, но я словно монстр![c]

http://crossoversempiternal.rusff.me/

Голубые глаза, мороз застудил Неподвижное тело, красные снегири Но не верит парнишка, что всё позади Согревает холодное тело рукой Навсегда останусь только с тобой. Прости, не знаю, и я не верю в это, Почему же она, скажи проклятый ветер...©

[look]

- Хочешь, я буду беречь твой сон.

Осторожно и словно бы боясь причинить боль, которой в нашей жизни и без этого хватает, пальцами правой руки касаюсь холодной щеки девушки, что сейчас лежит на кровати с закрытыми глазами и аккуратно, но вместе с тем как-то для меня не привычно, сложенными на груди руками. Ты спишь? Нет. Ты уже как несколько часов назад не спишь. Ты умерла... Сажусь на кровать, что не сильно прогибается под моим весом и нагнувшись, замираю, прижавшись лбом ко лбу Алисы. Да-да, это именно она сейчас лежит на кровати и это именно её труп, а не чей-то еще, я уже как несколько часов назад забрал из больницы, в которую я еще успею вернуться, чтобы лично свернуть шею всем, кого я просил быть рядом с ней на протяжении всего того времени, пока она нуждалась в поддержке и лечении. И я ведь действительно просил, ублюдки! Я впервые в своей жизни о чем-то попросил не то что человека, а врачей. Врачей, которых я так ненавижу. Вы видите, что вы сделали с моей девочкой? Видите?! Хотя... Закрываю глаза и мягко касаюсь губами её лба, вместе с тем молча прося прощения за то, что, собственно говоря, и произошло. Это моя вина. Моя ошибка. И я не должен был отходить от неё и на минуту. Если бы я не оставил её в тот день, если бы, как и всегда, я был рядом - этого бы не произошло. Всего лишь один день, один чертов день прошел, когда я решил целиком и полностью довериться этим никчемным людям, что думают, что они на что-то в этой жизни способны, а я уже забираю труп, который, увы, больше не сможет сказать мне и слова. Я виноват.

Месяц. Целый месяц Лидделл провела в тяжелой коме из которой она почему-то все никак не хотела выходить и никто из нас, а в том числе и люди, что пытались её "вылечить", не знали причины, по которой она впала в то самое состояние, которого так боятся, так скажем, смертные. Кома. Она не должна была стать для неё чем-то страшным и я думал, что в скором времени она поправится и опять будет варить свой любимый кофе по утрам, к запаху которого я уже успел привыкнуть, а потом, действуя мне своими разговорами на нервы, в который раз изъявит желание узнать как можно больше о своем прошлом, что насквозь провоняло гарью и запахом жаренного человеческого мяса. Но этого не произошло и спустя неделю я стал серьезно переживать за её состояние, что никак не могло стабилизироваться; стал только что не ночевать в больнице, так как боялся пропустить что-нибудь, а в том числе и боялся подпускать к ней кого-нибудь просто так; стал разговаривать с врачами и даже старался быть милым, так как мне нужно было быть уверенным в том, что ей ничего не сделают, а аппарат жизнеобеспечения не отключат, хотя мне и не раз намекали на то, что это будет лучшим выходом из сложившейся ситуации; на время отстранился от всех тех друзей, что у меня тут есть в этом мире, - хотя, друзьями их будет назвать довольно сложно, так как друзей, вроде как, не убивают, - а в том числе отстранился и от "наших" - все равно ведь не заметят моего отсутствия. Все свое время я отдал ей и это было правильно, а моя гордость уже давным-давно не трахала мне мозг, когда дело касалось этой девчонки. И знаешь, Алиса, это напомнило мне наш старый и добрый Ратледж - тогда, будучи еще всего лишь мальчишкой, - я ведь взрослел вместе с тобой - я сидел на твоей кровати и смотрел на то как ты спишь. Ты слишком уж много спала из-за тех разного рода процедур и препаратов, которыми тебя постоянно пичкали - во благо, как все это вокруг любили говорить - и это довольно таки серьезно тебя изматывало. Ну а как иначе? Ты ведь была ребенком. Ребенком, которого я в тайне ненавидел, но с которым мне все-таки было интересно, так как с другими играть я все равно не мог - они меня не видели. Как раньше, да? Нет. Раньше бы ты смогла проснуться, смогла бы устало улыбнуться своими бледными губами и произнести, пускай и слабо и еле слышно, но все-таки, мое имя. А я же в ответ лишь показывал тебе язык и начинал что-то недовольно шипеть. Тогда я еще не привык к тебе.

Ах да, всем ведь, наверное, будет интересно узнать о том как она умерла, разве не так? Да и тебе самой наверное это будет интересно узнать об этом, Алиса, раз уж я осмелился заявить о том, что все это моя ошибка и в твоей смерти я виню себя, и только себя. А все очень просто, если честно. Кто-то отключил аппарат, что не смотря ни на что поддерживал в тебе жизнь и тем самым убил тебя. Почему это моя вина? Потому что меня не было рядом. Я должен был следить за тобой, должен был присматривать, как и всегда это делал на протяжении многих лет, но в тот день мне пришлось, действительно пришлось оставить тебя всего лишь на несколько часов, по истечении которых я умудрился потерять все, что у меня когда либо было - тебя. Кто это сделал? Я не знаю. Клянусь, я найду эту сволочь и убью его, кем бы он ни был. И мне кажется, что твоего доктора тоже пора отправить на тот свет. Но знаешь, что самое странное? Я все еще жив. Почему все еще могу дышать, в то время как ты, уже больше не способна сделать и вдоха? Почему я здесь? Это не правильно. Так не должно было быть. Почему, спрашиваете вы? Да потому что со смертью Лидделл должен был исчезнуть и я, и Шляпник, и Мартовский Заяц, а наша Страна Чудес кануть в небытие, да и сгореть ко всем чертям собачьим в потоках огненной лавы. Но... Но я все еще жив и лишь легкий озноб, что все никак не хочет проходить и стал тем единственным подтверждением того, что я не в порядке и во мне словно бы что-то сломалось. Почему я не умер, почему ты не забрала с собой и меня? Это не правильно. А ведь был готов умереть, готов был исчезнуть вместе с тобой...

- Ты всегда была эгоисткой! Ты всегда держала нас на привязи, словно домашних животных! Играла с нами, когда тебе этого хотелось, а мы были и рады стараться, так как от тебя зависела наша жизнь. А что теперь? Ты снова врала мне?!

Поддавшись собственным эмоциям, что сейчас выражаются в неконтролируемой мною злости, вскакиваю с кровати и начинаю кричать на все равно ничего не слышащую меня девушку. Я зол, я действительно очень и очень зол, и именно это чувство заставляет меня смахнуть рукой с маленького журнального столика какие-то книги, а в том числе и кружку, которую Лидделл так любила и от которой сейчас остались лишь кусочки ярко-красной керамики. Хочется сломать тут все, к чертовой матери, но это не поможет мне вернуть её, и даже если я сейчас ударю её по лицу - не очнется. И  это осознание собственного бессилия снова заставляет меня опуститься рядом с кроватью на колени, чтобы можно было уткнуться лицом в собственные, сложенные на одеяле, руки. Все кончено.

- Пожалуйста, вернись ко мне.

Произношу эти слова шепотом, тем самым словно бы подчеркивая всю важность этой просьбы, ради исполнения которой я готов пойти на все что угодно и не важно, какую цену мне придется заплатить за то, чтобы снова услышать твой голос и увидеть твою улыбку. Ты ведь не просто девушка, что смогла дать мне возможность жить, нет. Ты еще и та, что смогла стать для меня той, что показала мне чувства, в существование которых я долгое время не верил и лишь пытался их имитировать, чтобы мне было веселее "играть" с людьми, а они, в свою очередь, не сомневались во мне и том, что я хочу им показать. Ты ведь знаешь, что ты стала для меня всем: жизнью, чувствами и эмоциями. И даже сейчас, даже будучи всего лишь хладным трупом, ты все еще заставляешь меня испытывать нечто новое. То, что я бы никогда не захотел испытать в своей жизни, так как понимаю, насколько же тяжелы эти ощущения. Страх потерять тебя уже был, - такое сложно забыть - и я впервые почувствовал его тогда, когда ты чуть было не убила всех нас, но сейчас я чувствую куда нечто более сильное и от этого мне хочется сдавленно скулить. Да, когда-то я тебя и правда ненавидел, по понятным нам с тобой обоим причинам, но потом я ведь действительно полюбил тебя и мне мало того времени, что у нас было. Я не готов расстаться с тобой вот так. Не готов отпустить сейчас. За что ты так со мной, Алиса?

О, прекрасно, я все-таки начинаю чувствовать то, как во мне что-то медленно но верно умирает. И нет, это не какое-то сопливое и ванильное сравнение, которое могло бы описать все происходящее. Я и на самом деле умираю. Да, все правильно, так и должно быть. Сколько мне осталось? Час, два? Сутки или же двое? Сколько ты дала мне времени на то, чтобы я успел все осознать, а? А ведь я должен был исчезнуть сразу же, как только сердце Лидделл остановиться, да и кануть в безболезненное небытие, которое даже не дало бы мне и времени на то, чтобы понять, что в итоге произошло. Какая ирония, да? Я вынужден был все осознать, вынужден был почувствовать все то, что я успел испытать, когда понял, что потерял её, а потом и тихо умереть самому. Боюсь ли я смерти? Нет. Уже не боюсь.

Стойте! А почему это я сдался?! Почему я опустил руки и сейчас пытаюсь досидеть свои последние минуты в пустой квартире наедине с трупом? Я ведь все еще жив, разве не так? И, черт возьми, если я все еще жив, то это значит, что призрачный шанс на то, что еще не все потеряно у нас все-таки есть. Должен быть! Я знаю ответ, я обязан его знать и если есть хоть что-то, что я все еще могу сделать, то я должен рискнуть, должен сделать все возможное и если понадобится, даже отправиться в Ад лишь бы вернуть Алису. Ад... Ну конечно же! Вот оно, то самое решение, которое до этого ускользало от меня и было заблокировано теми эмоциями, что закрыли от меня все, что только было возможно - я должен встретиться с Сатаной. Возможно ли это? Да. Нет, серьезно, встретиться с Сатаной можно и сейчас даже нужно, и я знаю как это сделать, но есть одно "но", которое тут же меня и тормозит - мы с ним сейчас не в самых лучших отношениях и помнится мне, что в последний раз когда я его видел, расстались мы не на самой дружелюбной ноте. Да, я сейчас бы мог похвастаться тем, что могу и умею дерзить самому Дьяволу, и не единожды с ним выпивал, но сейчас не тот случай. Мне нужна его помощь. Он ведь все может, разве не так? Да и душа Алисы, как бы странно это сейчас не звучало, вряд ли бы отправилась в Рай, если таковой вообще существует. Что, я верю в Ад, но абсолютно не верю в Рай? Ну просто Ад я уже видел, а точнее будет сказать, что слышал о нем и его, так скажем, "короля" имел честь лицезреть и он действительно могущественный, а вот с остальным проявлением религии я как-то не встречался, так что, увы, но лучше я обращусь к тому в ком уверен и о существовании которого мне уже известно.

Правда один я попасть в Ад не смогу и мне нужна помощь старого друга, а именно Мартовского Зайца, что сейчас, наверное, как и всегда, отдыхает в своем клубе, который еще закрыт. Интересно, он спит или же просто сидит и вальяжно, словно этакая голливудская звезда, потягивает виски из стакана? Впрочем, это не важно и да, мне срочно нужен мой пушистый Зайка с его прекрасными порталами, которые умеет открывать только он. Каждому свое, как говориться и вот именно нашему Зайчишке досталась эта крайне миленькая способность, от которой сейчас, как бы пафосно это не звучало, зависит наше будущее. Ну и чего я жду? Действительно. Не задумываясь ни на секунду, но задержавшись для того, чтоб посмотреть на Лидделл и сказать ей: - Я верну тебя. Обещаю. - перемещаюсь привычным мне способом в клуб Мартовского, а именно в его кабинет, где на стуле, как я и предполагал, сидел мой добрый друг, которого я сейчас потащу за собой в Ад - прекрасно, не правда ли? А к вам когда-нибудь приходили друзья с такими предложениями?

- Март, нет времени объяснять и просто прислушайся к себе. Что ты чувствуешь помимо своего гребанного похмелья? - не даю другу возможности ответить и продолжаю - В общем, мне некогда. Алиса умерла и я сейчас не шучу. - неосознанно начинаю повышать голос, чтобы тем самым показать Марту всю серьезность ситуации. Да и разве стал бы я так шутить? - Мне нужен портал в Ад. Да-да, именно туда и только ты можешь мне помочь. - появляюсь прямо перед Зайцем и продолжаю угрожающе шипеть - Если начнешь сейчас шутить или торговаться со мной, то я сделаю из тебя конструктор Лего и сломаю тебе все оставшиеся кости, что в тебе остались и, поверь мне, у меня еще останется время на то, чтобы сделать из тебя милое чучело. Да и неужели ты хочешь так просто сдохнуть? Сомневаюсь. А теперь открывай чертов портал и если у тебя есть вопросы, то задашь мне их после. Быстро!

Да, возможно, что по мнению Марта я веду себя странно и вообще вся ситуация несколько дикая, но и мне правда некогда ему все объяснять. Если он захочет меня о чем-то спросить, то пускай сделает это после того, как его мини турфирма доставит нас до нужного мне места. Да и сложно это все сейчас объяснять. Я всего лишь хочу убедиться в том, что у нас все еще есть шанс вернуть мне, ну а точнее нам, нашу Алису и мне плевать, что мне придется для этого сделать. Что, продать душу? Ох, если бы она у меня была.

Зазеркалия дым, а прямо над ним хохочет Луна…
Всё кончается здесь, и так всё и есть до самого дна…
Алиса, падай! Алиса, падай! Алиса, падай!
Я – с тобой…

http://crossoversempiternal.rusff.me/

Походкой беспечной, пришла ниоткуда, Была я извечно, и вечно прибуду. Какой меня видишь, такой к тебе выйду, Погибельной страстью, любовью и жизнью![c]

- Тише, тише. Ты не умрешь.

Тонкие пальцы, кожа на которых уже несколько огрубела со временем, - постоянное использование магии, жесткое древко посоха, от которого нередко и занозы остаются, да все эти сражения, через которые мне пришлось пройти, таки или иначе, но оставляют свои следы - осторожно и словно бы боясь причинить боль и тем самым потревожить искалеченное тело, касаются открытой раны, что сейчас в прямом смысле этого слова пахла смертью и кровью. Прохладный, но вместе с тем довольно ощутимый и, если такое сравнение вообще применимо, вязкий запах. Я люблю его. Люблю этот запах, что окружает меня с самого моего детства и который, в отличие от всех остальных, я не боюсь и даже более того, я знаю, что именно мне надо делать, когда я снова чувствую его. Уже привыкла и за годы своей жизни не знаю другого. Когда эта прохлада смерти ударяет мне в нос, есть лишь два возможных развития события: мне либо приходится сражаться за свою жизнь, либо наблюдать за тем, как она уходит от других. Правда сегодня все будет несколько иначе - окинув холодным и равнодушным взглядом трупы храмовников, что лежали рядом и посмотрев на девушку, которая уже была готова в ближайшее время встретиться с Создателем, - в которого я не верю по той простой причине, что мне нужно верить во что-то эфимерное для того, чтобы объяснить самой себе смысл окружающих меня вещей и понять их истину, что скрыта от остальных глаз, - вытягиваю одну руку в сторону мертвых, но все еще теплых тел, чтобы воспользоваться тем, что называется в нашем мире не как иначе, а именно Магией Смерти. Что, вам не нравится то, как это звучит? А знаете, что это значит? То, что вы слабы и не способны контролировать некоторые вещи, что вас окружают. Вам свойствен примитивный страх перед луной, а ваши головы забиты глупыми суевериями, которыми вас пичкают с самого раннего детства. Мне же это неведом. В чем же ваша проблема? Вся проблема в вашем животном страхе, что превращает вас в жалких и боящихся каждой тени людей. Но вернемся к тому, с чего мы начинали...

Забрать жизненную силу мертвеца легко и я не единожды пользовалась этой возможностью, когда тело мое и дух, нуждались в немедленном излечении, - у тебя сразу же появляется шанс выстоять в такой битве, из которой на первый взгляд нет и не будет выхода - а вот перенаправить его энергию в другое существо уже куда сложнее, особенно если учитывать тот факт, что раньше я никогда этим не занималась. Я не умею что-то отдавать и умею лишь забирать. Но, все когда-то бывает впервые, не так ли? А я же, в свою очередь, не настолько глупа, чтобы не придумать способ сделать это, тем более что в магии я разбираюсь куда лучше вас. Надо всего лишь перевернуть саму суть "забирания жизни" и перенаправить её в нечто все еще живое через посредника. Да, тогда я быстрее устану, а также и могу, случайно, отдать часть и своей собственной жизненной силы, но я уже приняла для себя того решение, что запрещает мне сейчас развернуться и молча уйти, бросив неизвестную умирать. А ведь она действительно может умереть и если я сейчас развернусь и уйду, то лишь добычей для диких зверей она может стать.

Присев возле девушки, что все еще дышала, - а ведь одна рана была так близка к её тонкой шее, что еще бы чуть-чуть и уже никто и ничто не смог бы помочь ей - и кладу ладонь на самую большую и серьезную рану, что сейчас сочилась кровью словно переспелый фрукт. Пальцы тут же утопают в её крови, а тело пропускает через себя осознание того, что еще несколько секунд и сердце этой рыжеволосой красавицы остановиться, а с губ сорвется последний предсмертный вздох. Она потеряла слишком много крови. Да, я могу дать ей умереть, но я не буду этого делать и поэтому лишь закрыв глаза и сосредоточившись на том, чтобы впервые использовать заклинание, что до этого лишь отбирало жизни, а в том числе и то последнее, что в них осталось, с точностью да наоборот, пытаюсь передать этой девушке "жизнь" убитых ею храмовников, чтобы тем самым не дать её сердцу остановиться. Ты уже победила их, а это значит, что можешь забрать себе все, что у них есть, а в том числе и те жалкие остатки силы, что еще теплятся в их не остывших и закованных в железные гробы, телах.

Почему я решила помочь ей? Мне понравилось то, как отчаянно и без тени страха, она сражалась за свою жизнь и за то, чтобы быть свободной. Сила. Решительность. Дерзость. Она не боялась и готова была умереть за то, чтобы остаться свободной, чтобы остаться самой собой. Именно такие и выживают в нашем мире. В отличие от тех храмовников, что недооценили своего противника. Она знает, чего хочет от жизни и не будет подчиняться тем, кто считает её выбор не правильным. Не люблю тех, кто любит открещиваться от всего и вся, словами "это Судьба!". Это не Судьба, дорогие мои. Вы сами и то, что вы есть - суть всего. И никакой незримый Создатель не стоит за вашим выбором и тем, что вы делаете. Но помимо тех качеств, что я уже успела назвать, я чувствую в этой девушке силу. Силу, что была дана ей от рождения и которая сегодня помогла ей убить этих наивных простаков, что сейчас иссыхают прямо на глазах, отдавая победительнице последнее, что у них есть - самих себя. Все эти люди, что преследуют магов, попросту не понимают, да и не хотят понять нас. Они боятся того, чего не могут объяснить и это их самая большая ошибка. Они узко мыслят, бояться любого шороха, что может раздаться у них за спиной и что самое печальное, именно из-за таких вот жалких существ, мы, маги и вынуждены прятаться, а в том числе и вынуждены убивать. А что в итоге? В итоге из каждого может получится такая как я - Ведьма из Диких Земель. Что, что я из себя представляю и кто я такая? О, лучше вам этого не знать.

Все, пора остановиться. Пошло отторжение и мое тело больше не может быть проводником, тем более что часть моей силы стала уходить и попросту растворяться в чужой крови, что сейчас даже несколько потемнела. Если я не хочу убивать девушку, то пора отменять заклинание и потратив часть на то, чтобы обернуться достаточно сильным животным, что может донести на себе человека, нести её домой. Да, так и поступим. Делаю рукой жест, словно бы что-то стряхиваю с пальцев и прерываю контроль над тем, что называется жизненной силой мертвецов, да и убрав руку с открытой раны незнакомки, жизни которой, ну по крайней мере в ближайшие пару минут ничего не грозит, я, воспользовавшись знаниями варваров, принимаю облик крупного животного, так как нести девушку на руках будет несколько проблематично.

В тот день я и встретила Мариан.

Затуманить твой разум могу, до утра сделав раненым зверем, но с тобой я так не хочу, но с тобой я так не посмею. Я могла бы забрать твой покой, сделав так, что никто не узнает, Но я чувствую и без меня колдовства между нами хватает. Но с тобой я так не могу, не хочу, колдовства между нами хватает.[c]

Слышу, что она проснулась, но тем не менее не спешу повернуться в сторону кровати, на которой сейчас отдыхала девушка и лишь продолжаю заниматься своими делами, что займут у меня какое-то время: подготавливаю бинты, воду и кое-какие припарки для дальнейшей и необходимой перевязки уже выше упомянутой девушки. Её раны слишком сильны и даже не смотря на то, что она находится здесь уже порядка несколько недель, я все еще не могу помочь ей уверенно встать на ноги. Увы, я не целитель, а магия, что так или иначе связана с возможностью исцеления мне не доступна, да и, признаюсь честно, я всегда считала это направление не нужным мне, так как всегда прекрасно обходилась и без него, и мне хватает моего умения убивать. Но тем не менее, кое-чем помочь я все-таки могу, также как и оказать первую помощь. Я знаю как выживать в тех или иных условиях, какими бы жестокими они не были, и знаю как защитить себя. Также, мне известны свойства тех или иных растений, так как я прекрасно разбираюсь в ядах и знаю как именно их нужно делать. На одних лишь болотах Диких Земель есть по крайней мере пятнадцать ядовитых растений, что могут буквально за доли секунды убить человека. Да, все мои знания и все мои умения направлены на то, чтобы ослаблять человека, чтобы заставить его бояться меня и чтобы убивать, но вместе с тем мне известно и многое другое.

Выливаю в уже заранее приготовленную чашку с теплой водой, на краю которой лежит небольшой кусочек более или менее мягкой ткани, настойку, что была собрана из трав, растущих недалеко от моего дома. Да, на первый взгляд это самые обычные цветы и какие-то жалкие травинки, но у каждого из этих растений есть свое, особенное свойство: что-то успокаивает, что-то унимает боль, а некоторые даже способны остановить кровь и т.д и т.п. Все-таки я рада тому, что росла именно здесь и благодаря чему мне все это известно.

А тем временем, пока я подготавливала все необходимое к перевязке, Мариан все-таки решила окончательно проснуться, да и тут же спросила о том, что у нас будет на завтрак. Что, уже привыкла ко мне и моему дому? Убирая пустой бутылек обратно на полку, отвечаю: - У нас есть кролик, что имел неосторожность пройти тропою волчьей. Но прежде нужно раны нам твои перевязать.

В подтверждении своих слов возвращаюсь к столу и взяв все необходимое, направляюсь к Хоук, чтобы присесть на свободную часть кровати и попросить её повернуться ко мне спиной, на которой все еще осталась рана, что, признаю честно, меня немного беспокоила. Такое чувство, что меч, которым был нанесен удар был серьезно обработан лириумом и это именно из-за него процесс выздоровления настолько затянулся. Лириум вещь очень неоднозначная и обращаться с ним нужно осторожно.

Отвожу длинные и приятные на ощупь волосы Мариан немного в сторону и перебрасываю их ей через плечо, чтобы мне было удобнее снять бинты и осмотреть рану. Кстати, если говорить об общем состоянии магессы, то уже совсем скоро я могу отпустить её и вернуться к той жизни, что вела до неё. Никто по утрам не будет интересоваться тем, что у нас на завтрак; никто не будет морщить свой красивый нос в ответ на то, что у нас, уже в который раз, будет лишь мясо кролика; никто не будет задавать мне вопросы, на которые, что удивительно, мне всегда хочется отвечать и исчезнет из дома этот странный, но вместе с тем приятный запах полыни, что появился здесь вместе с ней. Ну вот, бинты наконец-то поддаются и я осторожно снимаю их с девушки, чтобы придирчиво и внимательно осмотреть рану, которой тут же и незамедлительно коснулись мои пальцы. Мне важно увидеть реакцию на собственное прикосновение. Болит или нет? После чего, смочив кусочек мягкой и не грубой ткани, что могла лишь причинить неудобства, в теплой воде, едва касаясь, провести вдоль полосы от которой у Мариан теперь на всю жизнь останется шрам. Но знаете, он её ничуть не портит, а скорее даже наоборот. Так что не переживай об этом.

- Твои раны почти затянулись и в скором времени ты уже сможешь уйти. Что будешь делать?

Уже привычными и отработанными действиями перевязываю рану новыми и чистыми бинтами, стараясь делать это не спеша, тем самым не задевая лишний раз кожу, что все еще остро реагировала на то или иное прикосновение и заставляя Хоук либо невольно дергаться, либо сжимать губы в тонкую линию, что всякий раз говорила о том, что ей больно или же не приятно. А знаете, что я еще хочу сказать? Как бы странно это не звучало, но за все то время, что я помогала этой магессе, я успела привыкнуть к ней и, что самое главное, мне не тяжело с ней и даже интересно. С появлением Мариан в этом доме стало куда теплее, стало ярче и даже не смотря на пасмурную и довольно холодную погоду за окном - Ферелден вообще гостеприимностью не отличается, - я не чувствую привычного мне холода и одиночества, которое я раньше любила больше всего на свете. Теперь же я знаю, что может быть и по другому. Вот так, как сейчас.

http://alternativereality.mybb.ru/
Габриэла сидела в своей коморке, обхватив себя руками за колени, она раскачивалась из стороны в сторону. Устремив свой взгляд в одну точку, вампирша старалась ни о чем не думать. Но не прошеные мысли сами лезли в голову.
«Я осталась одна, совсем одна, Господи помоги мне», – глупо, но правда, даже не смотря на то что девушка, была мертва, закрыта так сказать от Господа, она все еще в  него верила. Габриэла должна была иметь надежду, чтобы не сойти с ума.
Одинокая слезинка скатилась по лицу, но Габи вытерла ее тыльной стороной ладони. Она не будет плакать. Она выдержит, она сильная. Но сейчас ее уверенность трещала по швам. Единственный, ради которого она жила уехал.
В дверь постучали, Габриэла вздрогнула, хотя и знала, что кто-то идет к ее двери. Девушка вздохнула, и сказала:
- Да?
- Габриэла, мастер зовет тебя.
От этих слов волосы на коже стали дыбом, Бель Морт звала ее, для того что бы снова издеваться.
«Нет, нет, пожалуйста, нет!», - взмолилась про себя Габи. Вампирша встала, оправила платье, и шагнула к двери. Она не хотела вызывать гнев, свой прародительницы, поэтому приказу пришлось подчиниться беспрекословно.
Открыв дверь, Габриэла пошла вниз по лестнице, в зал, в котором находилась Бель Морт и все ее приспешники. Держась за периллы,  девушка шла не торопясь, как будто хотела запомнить все ступеньки.
Будучи уже в зале, девушка осмотрелась. На огромном резном троне восседала обнаженная Бель, и вокруг нее кольцом сидели множество прекрасных мужчин. Габриэла никогда не будет ни с одним из них, но ей даже этого и не хотелось.
- Габриэла, я думала ты не придешь, - рассмеялась Бель Морт.
- Мастер велит, я подчиняюсь, - девушка опустила голову, не желая встречаться взглядом со своей родоначальницей, чтобы не разозлить ее.
- Посмотри на меня! – повелительно приказала Бель.
Габриэла покорно посмотрела на своего мастера.
- Вампир, а такая невинная. Как же ты живешь среди нас? Вампиры должны быть сильными, а не забитыми, - Красивая Смерть на мгновение задумалась, и что-то мелькнуло в ее глазах. Габриэла не знала что именно, но знала точно, что ей это не понравится. - Возьми у Колберта кнут. Давай же скорее.
Габриэла испуганно посмотрела на палача Бель Морт, тот ей улыбнулся такой улыбкой что у девушки пошли мурашки по коже. Ослушаться своего мастера она не могла, и поэтому взяла кнут и выжидающе посмотрела на Бель.
- Леон, выйди к нашей милой девушке.
Довольно красивый вампир двинулся в ее сторону, он был тоже полностью обнажен. Подойдя к  Габриэле, он остановился, ожидая дальнейших указаний.
- Давай Габриэла выпори его!
Глаза вампирши расширились от страха, она тяжело сглотнула.
- Но…госпожа…
- Давай девчонка! Делай, как я говорю! – мастер не на шутку разозлилась.
Габриэла кинула извиняющийся взгляд вампиру, на который он кивнул. Он понимал, что у нее нет выбора и не винил ее. В этом зале ни у кого не было выбора. Мужчина лег на алтарь, который стоял неподалеку. Руки Габриэлы тряслись, когда она занесла кнут над головой и хлестнула слегка вампира.
- Что неужели у тебя нет силы?! – вскричала Бель Морт.
Габриэла заплакала и ударила сильней. Леон дернулся, но не издал ни звука.  Девушка ударила еще и еще. Сильней и сильней. Слезы, которые до этого текли ручьем, высохли. И весь мир Габриэлы сосредоточился на звуке хлыста и медленно выступающей крови. И только тогда Габи поняла, что кнут с серебряным кончиком. Какое то чувство зародилось внутри ее, чувство удовольствия, что бьют не ее. Но было что-то еще, что-то непонятное и пугающие. Спина вампира превратилась в сплошную кашу, а кровь забрызгала лицо Габриэлы. И сейчас на этом лице блуждала улыбка, несвойственная девушке. Выражение лица больше не было забитым, оно было счастливым. Габриэла не знала, сколько прошло времени, она полностью забылась в ударах. Но тишину разорвал серьезный голос Бель Морт:
- Достаточно, - но Габриэла не остановилась, а продолжала хлыстать, как будто никто ей ничего не приказывал. – Я сказала достаточно.
И только тогда девушка остановилась. Она повернулась к своей  родоначальнице, но глаза ее не видели никого. Она была далеко, за много миль отсюда.
- Не плохо, - задумчиво произнесла Бель. – Можешь идти, за это я тебя отпущу сегодня не наказанной.
Габриэла стояла в растерянности, и только когда до нее дошел смысл фразы, она развернулась и пошла вон из зала.
Уже в комнате Габи дотронулась до лица, оно было все в крови. Засунув пальцы в рот, она обсосала их дочиста. Девушка не раскаивалась, ей не было стыдно за то что она сделала, ей даже было приятно. Она лежала на кровати, смотрела в потолок и была совершенно опустошена.

http://vadarknight.ru/
Девушка бежала по коридору в свою комнату, морои которые попадались, отходили в сторону наталкиваясь на ее презрительный взгляд.  Закрыв за собой дверь, девушка легла на пол и часто задышала, приступы паники случались у нее не в первый раз. Изабелла задыхалась, знала, что причины мелочны, почему происходит приступ, знала, что все пройдет сейчас. Но ей казалось, что она умирает, и так было каждый раз. Об этих приступах никто не знал. То, что она жила одна в комнате, способствовало сокрытию секрета. А причина панических атак было не что иное, как боязнь общества, а в основном сцены. Именно поэтому ее воспринимали высокомерной, отстранённой, но так Из защищалась. Она боялась того что могут сказать люди. Они не подумают, а сделают Иззи больно. Девушка хотела друзей, но еще больше она не хотела обжечься.
Заново научившись дышать, Изабелла медленно встала на ноги, взяла текст пьесы и отправилась в уединенное место.
Растопив камин в заброшенной сторожке, девушка села за дубовый стол и открыла сценарий. В словах Из находила спокойствие, она чувствовало с ними себя безопасно.  Девушка учила реплики и время летело не заметно для нее. Поэтому когда начало светлеть Иззи поняла, что комендантский час давно начался и девушка сильно опаздывает.
Выйдя из сторожки, Изабелла пошла к своему корпусу. Эту сторожку девушка нашла случайно, когда гуляла по этому месту, она не выходила за приделы защитных колец, но и этой территории хватало. С тех времен эта сторожка стала еще ее одной тайной, еще одним убежищем.
Незаметно пройдя в комнату через заднюю дверь( у девушки были ключи) Изабелла легла спать.
Прошло несколько однообразных дней, где присутствовало одиночество, сторожка и пьеса. И вот наконец-то наступил день первой репетиции, который Иззи ждала с радостью и опасением, ведь все опять закончится приступом.
Девушка пришла первой, что бы никому не попадаться на глаза, одев маску высокомерия, девушка немного расслабилась, наслаждаясь последними минутами уединения. Изабелла стояла за кулисами, когда к ней подошла Дроздова.
- Привет. Уделишь мне минуту? Я хотела бы поговорить.
- Здравствуй. Конечно.
- Я слышала, тебе хорошо удаются сценические образы. Мне раньше не выпадало возможности исполнить какою-либо роль перед аудиторией, и когда я представляю себя в старинном платье, изображающей на сцене борьбу с собственной матерью за мужчину... В общем, это смешно. И все, чего я прошу - каплю понимания. Если я вызываю у тебя негатив, мы пойдем  к мистеру Лайдвуду и попросим перераспределить роли. Мне просто нужен достойный балл за это факультатив, и я получу его, но не ценой дискомфорта для меня и окружающих.
-Не ценой дискомфорта? Почему ты должна у меня хоть что-то вызывать? Я тебя знаю несколько дней, мое мнение о тебе еще не сложилось, - презрительно усмехнулась Изабелла. – Но даже если это и так, реальные отношение не должны мешать игре на сцене, там другая жизнь, и именно в этом твое проблема, если ты смешиваешь реальности.
Из окинула взглядом Аврору, ей было непривычно, что та подошла к ней, после того как Бель вела себя с ней в классе. Никто не подходил, а эта идет. Словно инстинкта самосохранения нет. Девушка решила переступить через страх.  Именно из-за боязни сцены Изабелла хотела стать актрисой. Это как знать, что ты обожжёшься и все равно прыгать в костер. Иззи испытывала себя. Она хотела проверить насколько ее хватит. Мазохистка? Может быть. Сумасшедшая? Да, определенно да.
- Я помогу тебе, - Из обаятельно улыбнулась. – Отрешись от реального мира. Представь что Вера, это ты. Старинные платья? Это модно! Так должно быть. Борьба с матерью за мужчину? А если ты его любишь? А мать это не понимает? Почувствуй, что ты Вера, стань ей. Не только на сцене, с друзьями, даже во сне. Веди себя как она. Соблюдай манеры. Спина прямо, руки на коленях. И вот когда ты потеряешь себя, Аврору Дроздову, любимицу многих. Ты станешь Верой, ты почувствуешь, что такое быть в немилости у родной матери и ненависть к ней. Забудь о себе, тебя больше нет. Есть Вера, и есть сцена, - последние два предложения Иззи шептала Авроре на ухо. Девушка забылась, и позволила себе так приблизится к постороннему человеку. Встав прямо, Из оправила платье.
- Ну так что, я помогла тебе?

http://penny.rusff.me/

«Смерть скалит рот, глазницами пустыми в меня уставив мёртвые глаза.
Марионеткой, жестами простыми танцую с ней, забыв про небеса»

Секундная стрелка часов неумолимо кружится вокруг двенадцати римских цифр, оставляя позади еще одну минуту в прожитом призраком тысячелетии. С характерным тиканьем часы поспешно отмеряют нескончаемо долгую вечность, которую Тонкому человеку суждено провести на грани материального и потустороннего миров. Кто он? Что он? Уже давно не живой, но еще не упокоенный, призрак бродит ночами напролет по коридорам заброшенного дома в ожидании очередной жертвы, оказавшейся непростительно глупой, дабы нарушить невидимые границы его мрачной обители. За скрипучим порогом старого, погрузившегося в вязкую тьму дома, незваных гостей ждет лишь смерть, представшая в обличье потусторонней сущности без лица. У него нет глаз, но он видит больше, чем кто либо. У него нет ушей, но он слышит, как тревожно в груди бьется ваше сердце.

«…ненавязчивым, легким движением руки я смахиваю тонкую, полупрозрачную паутинную сеть с антикварных часов. Мои пальцы с непонятной даже мне самому нежностью касаются потертой и выцветшей поверхности, стирая пыль и рисуя замысловатые, неровные, тонкие узоры. Почему я так забочусь об этих часах, спешащих завершить свой замкнутый цикл тяжелыми ударами ровно в полночь, дабы после начать отсчитывать секунды, минуты и часы нового дня? Ничем не примечательные, пыльные, потертые, с кое-где отколовшимися украшениями, после долгого застоя они были заведены вновь маленькой девочкой по имени Сьюзан – временной гостьей в моей обители страха и смерти. С тех пор моё одиночество разбавлено непрерывным, но не навязчивым тиканьем, порой совпадающим с последними ударами сердец тех несчастных, которым не хватило ума держаться подальше от этого Богом забытого места.

Тик-так, тик-так, тик-так… тук-тук!

На какое-то мгновенье я замер, словно не поверил в то, что только что услышал. Показалось?

Тук-тук!

Сильные, размеренные удары чужого сердца непрерывным эхом звучали в моей голове. Я никогда не забуду этот звук, ведь именно так звучит Жизнь»

О грязные, кое-где потрескавшиеся оконные стекла разбиваются крупные, холодные дождевые капли. Ливень назойливо стучит по старой крыше, прозрачными ручейками стекая вниз сквозь множество проделанных временем дыр и проникая на чердак, расползаясь на трухлявых, сырых досках блестящей лужей.

За скрипучей дверью, под провисшим темным козырьком стоит молодой человек, решивший переждать тут начавшийся ливень. Он забавно переминается с ноги на ногу, постоянно оглядывается по сторонам, роется в карманах в поисках помятой пачки с двумя последними сигаретами и время от времени заглядывает в таившуюся за оконными стеклами темноту.

«…я ступаю аккуратно, неторопливыми шагами меряя грязный деревянный пол. Старые доски покорно молчат, не решаясь выдать гостю моего местонахождения, хотя он итак бы не услышал противного скрипа за шумом дождя.
Я приблизился к окну и медленно отодвинул в сторону грязную, тяжелую штору. Первое, что бросилось мне в «глаза», так это непривычно яркая одежда моего гостя. Нечто насыщенно красного цвета было явно велико этому юноше, оно смотрелось мешковато и некрасиво, полностью скрывая и даже уродуя чужую фигуру. Сам обладатель столь яркой одежды немного бледными пальцами сжимал сигарету, время от времени поднося незамысловатую трубочку с дурманящей начинкой к губам и делая глубокий вдох, после неспешно выдыхая сизый, неприятно пахнущий дым. Я поморщился, из-за чего на мгновенье моё, как правило, ничего не выражающее лицо озарилось недовольной гримасой.

Я не знаю, сколько времени я там стоял. Минуту, две, три, десять? Просто стоял и наблюдал за этим человеком, следил за каждым его движением, не позволяя даже такой мелочи как легкое движение пальцев в глубоких карманах скрыться от моего пристального взора. Лишь когда юноша решил вновь заглянуть в окно, я отстранился, буквально растворяясь в темноте холла. По ту сторону окна, сквозь стекло которого я недавно наблюдал за своим гостем, показалась чужая фигура. Молодой человек настойчиво вглядывался во мрак, царящий в доме, стараясь разглядеть хоть что-то помимо смазанных тьмой очертаний наиболее крупных предметов. Я же стоял поодаль, за всё это время не шевельнув даже пальцем. Просто стоял и наблюдал, выжидал, звал его»

Ливень сменился не менее холодным, неприятным дождем, моросящим по уже намокшей, превратившейся в грязь земле. Юноша докурил свою последнюю сигарету, небрежно потушив ее о влажный подоконник и еще раз заглянув в грязное окно. Не найдя ничего интересного для себя, молодой человек практически перепрыгнул через скрипучие ступеньки крыльца и быстрым шагом направился прочь. Прочь отсюда, прочь от этого проклятого дома, прочь от наблюдавшего за ним призрака.

«…почему я не убил его тогда? Почему не повернул облупленную грязную ручку скрипучей двери и не втащил этого глупца, решившего найти тут укрытие, в свою обитель страха и смерти? Я не знаю. Но возможно, я просто хотел увидеть его вновь, но не желал себе в этом признаваться».

***

Вновь ледяные капли разбиваются оземь, размывают грунт, превращая его в вязкую грязь, заливают пострадавшие от чужой халатности дома, просачиваясь сквозь крыши. Дождь рисует замысловатые узоры на окнах, нетерпеливо стуча по стеклу, словно просясь внутрь, в теплую комнату, в которой уже давно царит ночной мрак.

Все уже давно разбрелись по домам и лишь изредка на улочках, тускло освещаемых фонарями можно увидеть бредущих во тьме людей. Кто-то спешит домой, хлюпая промокшими ногами по образовавшимся на тротуаре лужам, а кто-то меряет дорогу неспешными шагами, упорно игнорируя ливень и промокшую до нитки одежду.

Безликий человек давно уже не замечает пробирающего до костей холода и не обращает внимания на стекающие по лицу, рукам и телу крупные дождевые капли. Пожалуй, сейчас его уже ничего не волнует кроме одного единственного окна, в котором еще недавно мелькала прочно засевшая в сознании призрака мужская фигура. Лишь только через полчаса после того, как свет в чужой комнате погас, Слендермен решился подойти поближе, вытянувшись подобно ровному стеблю и заглянув в заветное окно.

Тонкие, длинные когти легко коснулись гладкой поверхности стекла, едва слышно выстукивая замысловатый ритм, медленно прокрадываясь к самому краю и пробираясь в едва заметную человеческому глазу щель. С тихим скрипом оконная ручка плавно повернулась в сторону и вскоре по подоконнику уже воровато тянулась широкая ладонь потустороннего гостя. Длинные пальцы медленно согнулись, огибая выступающий подоконник, и вскоре в помещение уже буквально просочился Тонкий человек.

Ветер, ворвавшийся в комнату, растрепал тонкие светлые занавески и стал листать оставленную на столе открытую тетрадь. Затянутое черными, неприветливыми тучами небо несколько раз подряд рассекла серебристая молния, освещая тонкую фигуру и бросая на стены кривые, уродливые тени под раскатистое громовое эхо.

Одной рукой облокотившись о спинку кровати, призрак склонился над чужим телом, практически вплотную приближаясь к чужому лицу, ощущая, как спокойно и размеренно дышит его жертва. Убить его сейчас? Просто задушить или же свернуть шею, после чего уволочь в свою обитель, не оставив ни единого следа, ни единой улики для тех, кто будет расследовать очередное дело о пропавшем в дождливую ночь молодом человеке.
Нет. Это слишком просто.

От живой черной ткани плавно отделяется гибкий и тонкий, словно змея вектор. Он неторопливо скользит по постели, плавно обвивается вокруг чужой ноги и тянется выше. Второй отросток неспешно скользит по чужой груди, плечам, обвивает, но не сдавливает шею. Свободная рука угрожающе тянется к голове жертвы. Венчающиеся бритвенно острыми когтями тонкие пальцы ложатся на чужое лицо, подушечкой указательного пальца призрак едва ощутимо касается чужого лба. Прикосновение практически воздушное, возможно, даже бодрствуя, молодой человек не ощутил бы его, но легкое физически, оно буквально пробило ночному гостю дорогу в чужое сознание, позволяя Безликому беззастенчиво и нагло ворваться в чужой сон, разрывая его грани и криво «перешивая» их так, как ему заблагорассудится.

Мрачный дом, который еще днем узрел молодой человек, в мире грез стал намного больше, словно огромный замок с бесконечным количеством дверей, с длинными, мрачными коридорами, с пугающим, густым лесом, виднеющимся за закрытыми невидимой силой окнами.

Лишь старые, антикварные часы с оставленными чужими пальцами «узорами» на пыльной поверхности торопливо считали утекающие минуты жизни молодого человека.

(форум закрылся уже очень давно)

- Убрать фиксаторы!
- Фиксаторы убраны.
- Отвести блокировочный мост!
- Блокировочный мост отведен.
- Отвести основные и дополнительные стойки, снять крепления!
Активировать системы. Уровень энергии – 100%. Подача тока в сектора с первого по шестнадцатый, активизация миомерных мышцы верхней части корпуса. Передача изображения в главный процессор, фокусировка оптических датчиков, повышение четкости изображения, анализ полученных данных.
О, мистер Бланк. Мужчина сорока шести лет то и дело грозился урезать техникам зарплату якобы за то, что они плохо выполняют свою работу и заставляют его ждать. На возмущения о том, что для того чтобы привести в движение целую систему креплений и высвободить K.A.I.N-а из дока нужно время, ученый внимания не обращал от слова «совсем», продолжая порой весьма бестактно и грубо подгонять мельтешивших на блокировочном мостике и подле него техников.
- Системы K.A.I.N-01 активны, все крепления убраны, - ровным голосом сообщил диспетчер из командной рубки.
- Ну, наконец-то! – громко фыркнув и поправив квадратные очки, мужчина взобрался на отъехавший в сторону блокировочный мост, дабы быть примерно на одном уровне с роботом. Оказавшись практически напротив фейсплета механоида, мистер Бланк небрежно чиркнул что-то у себя в блокноте и после поднял глаза непосредственно на машину перед собой. Мужчина облокотился одной рукой на перила, пальцами второй же закрыл записную книжку и сунул ее обратно в карман своего белого халата.
- Итак, Каин, - голос ученого был сухим и неприятным для восприятия, по крайне мере сенсоры передавали главному процессору механоида неприятные помехи и шум каждый раз, когда этот человек начинал свою речь. Тем не менее, робот «отозвался», слегка наклонив голову вниз. Оптика засветилась ярче, демонстрируя готовность первого к восприятию, анализу и последующей обработке информации.
- Сейчас я задам тебе несколько вопросов, всё, что от тебя требуется – ответить на них так, как ты сочтешь нужным, - мужчина прокашлялся в кулак, - что-ж, начнем. Как ты понимаешь слово «дружба»?
Дружба? Что такое дружба? Следуя общедоступной информации, это некая сильная связь между людьми, определенный уровень взаимоотношений, взаимодоверие, взаимовыручка… как Каин понимал «дружбу»? Пожалуй, объяснить это на словах было задачей более чем проблематичной, хотя Каин все-таки мог привести несколько примеров дружбы в его понимании, мог и сказать, как он ее воспринимает на своем собственном уровне, но не стал. Почему? Не захотел. Просто не захотел.
Через несколько минут давящего молчания мужчина задал второй вопрос:
- Как ты воспринимаешь голод?
Что за тупой вопрос? Голод… пожалуй, это то неприятное чувство, которое успел испытать первый юнит во время связи с первым пилотом. Мужчине тогда пришлось провести в кабине K.A.I.N-а тринадцать часов к ряду не имея возможности хоть чем-то наполнить брюхо. Помнится, мех еще постоянно отвлекался, стоило датчикам зафиксировать протяжный и незнакомый ранее звук урчащего желудка пилота. Непонятное гложущее чувство тогда заставило Каина даже положить руку на свою брюшную пластину, словно бы это оттуда доносился тот странный шум. Пожалуй, трудно контролируемое желание заполнить организм питательными веществами был идентичен сигналу систем об истощении. Тогда Каин тоже переключает всё свое внимание на добычу энергии, и это можно было бы назвать «голодом». Тем не менее, хотя ответ так и «крутился на глоссе (языке)», робот благополучно промолчал, сохраняя свою «политику».
Ученый шумно и обреченно вздохнул, задавая свой последний вопрос:
- Ты чувствуешь вину из-за того, что деактивировал Авеля-02?
Оптический «зрачок» резко сузился, выдавая всплеск активности внутренних систем. Миллисекунды для отправки сигнала в руки и вот пальцы плотно сжимаются в массивный кулак, через мгновенье с огромной силой врезавшийся в стенку в полуметре от человека.
- K.A.I.N-01 пришел в движение! Фиксирую высокую внешнюю и внутреннюю активность систем! – в голосе диспетчера отчетливо слышались панические нотки. Команда механиков дружно повернула в сторону Каина головы, наблюдая за развернувшейся сценой.
«Это всё ты виноват!», «Если бы не ты, то Джейк был бы жив!», «Несносный мальчишка!», «Лучше бы ты умер, а твой брат был жив!» - процессор в усиленном режиме проводил повторный анализ полученных Каином данных от второго пилота. Это были его воспоминания, прочно въевшиеся в сознание мужчины и ныне хранящиеся в банках памяти первого юнита. Эмоции, которые хранились в этих воспоминаниях, привели Каина в движение. Процессор провел связную цепочку между произошедшим со вторым юнитом – Авелем, и с тем, что некогда пережил второй пилот.
Где-то рядом с замершим ученым упал отколовшийся после удара кусок стены, Каин же, потушив оптику, ушел в режим оффлайна, не желая продолжать этот разговор. Надоело. Каждый раз, когда люди не получают от него то, что им нужно, они прибегают к подлым и неприятным методам – давят на больные места, образовавшиеся в нейронных цепях меха после связи с представителями органической жизни. Люди – странные существа, их мысли и чувства не поддаются анализу, их нельзя понять, можно лишь принять, но приняв – будь готов к последствиям, ибо они в любом случае оставят на тебе свой отпечаток.
Мистер Бланк вновь поправил очки и со спокойным выражением лица покинул блокировочный мостик. Завтра он вернется вновь и будет задавать те же вопросы до тех пор, пока не получит на них ответы. А когда получит… начнет задавать другие. Вновь и вновь, изо дня в день.

http://insideofyou.rusff.me/
Она идет, легонько пружиня шаг, сильнее ухватившись за края плаща изнутри, укутываясь плотнее от промозглых порывов ветра, так и норовящих пробраться к теплу тела, залезть холодными руками под одежду и заморозить самое сердце.
Но ее сердечко пылает так жарко, как не сможет ни один костер. В нем горит самый прекрасный из всех огней - огонь любви. И вот уже щеки нарумяниваются то ли от быстрой ходьбы, то ли от пощипывающих пальцев ветра, а может от предвкушения встречи. Но глаза...глазам придает сияние только одно - мысли о любимом.
Кто бы мог подумать, что юна девушка сможет влюбиться в довольно зрелого по ее меркам мужчину? Разве не должна она обратить свой взор на того, кто ближе ей по духу, возрасту, кто еще не лишен озорства и прелестей юности? Пути Господни неисповедимы как в горе, так и в радости.
В ее руках небольшая корзинка, собранная с тщанием и потаенной нежностью, когда руки ловко порхают, выполняя свое дело, а мысли уносят тебя далеко-далеко, к тому моменту, когда ты вручишь вкусно приготовленный ужин, смущенно улыбнешься, услышав слова благодарности, легонько посетуешь на тяжкую жизнь стражников и услышишь теплые слова признаний о том, что одно лишь присутствие милой синьорины облегчает нелегкую участь начальника стражи. Так в мечтах и проходит вечер, за которым следует блаженное утро и долгожданная встреча.
Синьор Фелиццио Гаскони был безусловно хорош собой. Как внешне, так и внутренне, пожалуй. С вступлением на должность стража городка в Северной части Италии была вынуждена проводить более тщательный отбор, муштра, ужесточилась дисциплина, но это пошло лишь на пользу блюстителям порядка и самому городу, чей сон стал спокойнее под надежной защитой охраны Гаскони. Никто не был несправедливо наказан, проблема обделена вниманием и никто больше не мог похвастаться бездушием начальника стражи.
Сильный, смелый, храбрый. Он не требовал от подчиненного того, чего не мог бы выполнить сам. Да вот только... Синьор Гаскони, завидный жених по всем параметрам, был ужасно одинок. И Клеменс хотела это исправить.
Пересекая площадь, девушка неосознанно передернула плечами - не была она любительницей показательных казней, но того требовала толпа и сам синьор Инквизитор, присланный сюда из великого Ватикана. Вряд ли он был слишком высокопоставленным охотником на ведьм, но откуда это было знать девушке, да и остальным жителям небольшого городка? Слова "Ватикан" и "церковник" для них слишком много весели, чтобы за ними искать правды. Велика была сила Церкви, ох, как велика...
Казнь должна была состояться завтра утром с первыми лучами солнца, когда пройдет ночь и ведьмовское время. И очищающий костер запылает вокруг ведьмы, сжигая эту мерзость и уничтожая с доброй земли, как солнце разрывает в клочья остатки ночной тьмы. Разве дело это - ведьме жить на свете? Ходить среди людей, насылать проклятия и порчи, портить хозяйство, ворожить мужей, насылать болезни на детей? И растлевать чистые человеческие души, чьи хозяева живут по закона Бога и Церкви?
И все равно, как не велик был страх перед ведьмами, как не пугали еще больше рассказы приезжего церковнослужителя.. Не могла девушка спокойно стоять и смотреть на корчащуюся от боли в огне женщину, которую, к слову, немного знала. Она была вдовой бакалейщика. Год назад муж скончался то ли от простуды, то ли от ведьмовского слова, а женщина осталась одна. Еще не старая, одинокая - чем не лакомый кусочек для гулящих мужей? Она была не склочной и при жизни мужа увещевала того иногда давать людям в долг по доброте душевной, да только как говорили про ведьм: дурна характером - ведьма, слишком добра - ведьма. Вот и поди разбери...
Кому уж успела за год насолить эта женщина, Клеменс не знала, но результат был один - сейчас она томилась где-то в тюрьме, ожидая своей завтрашней участи, как избавления. Что делали с ведьмами до их сожжения, не знал никто, так это было страшной тайно, а значит знали все.
Еще раз украдкой взглянув на помост и столб, к которому тащили побольше хвороста, да и не только сухого, чтобы ведьма подольше помучилась, девушка отвернулась, сжала покрепче корзинку в руках и поспешила на другую часть площади, а оттуда, свернув, направо с главной улицы, оказалась аккурат возле здания, где и находился начальник стражи.
Здесь она уже примелькалась за последнее время. Еду приходилось носить не только синьору Гаскони, но и делиться по пути с простыми стражниками, за что те всегда одаривали девушку словами благодарности и беспрепятственно пропускали внутрь. Нарушение правил, но как тут устоять перед ароматными булочками, которые протягивает девичья ручка?
Споро расправившись с оголодавшими стражниками, девушка поднялась по лестнице и осторожно постучалась в дверь кабинета начальника стражи. Она уже знала, что периодически синьор делает перерывы в работе, чтобы отвлечься и сохранить ясность мысли на весь день, поэтому надеялась, что поспела как раз одному из таких перерывов или, о чем думать было наглостью, но вдруг сам начальник отвлечется от важных дел только ради нее?
Спрятав улыбку и услышав разрешение войти, Клеменс отворяет дверь, но застывает на пороге. Синьор Гаскони не один и все мечты о короткой встрече, которые так тщательно взращивала вчера вечером девушка, опадают, словно облетевшие листья...

http://reigngwd.rusff.me/
Свечи горели сегодня особенно ярко, музыканты играли особенно зажигательно, а вино пьянило как-то...по-особенному. Весь бал пропитан был именно этим словом. Голова кружилась то ли от немыслимого количества па, то ли от мелькания лиц кавалеров, которые сменялись, едва успевали отзвучать последние ноты предыдущей мелодии, как новый юноша оказывался перед Аллейной, любезно склоняясь в церемониальном поклоне и прося подарить ему этот танец, а то и два. Вот только три подряд девушке еще не удавалось ни с кем протанцевать, ажиотаж вокруг юной де Гиз приобретал воистину впечатляющие масштабы.
Этот танец принадлежал виконту Марбальскому, который щеголял с лихо подкрученными усиками и бородкой клинышком, чем крайне забавлял девушку, и та весь танец неприлично рассматривала растительность на лице у кавалера с таким маниакальным интересом, что  тот воспринял это как жесть благосклонности к его речам, ангажировав еле сдерживающую смех Аллейну еще на один танец.
Пустившись в пляс по второму кругу, девушка все же решила поддержать беседу, задавая ничего незначащие вопросы молодому виконту, надеясь отвлечь себя от мило подрагивающих кончиков его усов.
- Признайтесь, милорд, где Вы так удивительно научились танцевать? Покорили не одно девичье сердечко на балу? - чуть улыбнулась девушка, отдавая должное движениям и умению вести партнершу в танце виконта. Не смотря на смешной вид, мужчина был премил собой, а лучше партнера по танцам за сегодняшний вечер девушка еще не встречала.
- Но главное сердце я до сих пор не пленил, миледи, - с интригующей улыбкой и искорками веселья в глазах, ответил виконт, делая очередной разворот и пропуская Аллейну вперед, чтобы через минуты скрестить их руки за спинами и пройтись по коридору из других танцующих пар.
- Неужели ни одна из прекрасных девушек на этом вечере не может стать будущей виконтессой? - продолжила разговор графиня, вновь встречаясь с партнером после паруминутного разрыва. Снова поворот, но уже вокруг своей оси, легкий поклон, руки касаются рук виконта и они вновь составляют единое целое, пусть и на ближайшие десять минут.
- Виконтессой стать не так уж сложно, - отвечает милорд, пристально вглядываясь в лицо Аллейны, - а вот найти достойную, да еще ту, что зажжет сердце, - он замолчал, но продолжения и не требовалось. Графиня сама поняла все, лишь украдкой вздыхая - при всем обилии поклонников, что появились у Аллейны за столь короткое время, никто так и не смог зацепить сердце девушки.
Музыканты завершили свой последний аккорд и тут же принялись наигрывать что-то еще более веселое, но девушка настолько устала от бесконечных танцев, что решила передохнуть в стороне вместе с бокалом чего-то, что могло быть наконец утолить ее жажду.
- Благодарю, милорд, это были замечательные два танца, - девушка присела в реверансе в ответ на поклон виконта.
- Надеюсь, чуть позже мы сможем их повторить, - ответил он и тут же скрылся в толпе, а графиня поспешила к столу, пока другой прыткий юноша не успел пригласить ее на..кажется, играли мелодию вальса.
На столе аппетитно были расставлены всевозможные кушанья, блестели своими боками кувшины с напитками, слуги разносили бокалы уже с налитым вином, а кое-кто меня блюда, принося все новые порции из не перестающей трудиться даже сейчас кухни.
Именно такая криворукая особа оказалась неподалеку от Аллейны, неся поднос, который явно не подходил девушке по размерам, что и послужило причиной аварии.
Секунда, звук металла о каменный пол, тоненький крик дамы, на чьем подоле и поскользнулась нерасторопная служанка, причитания самой неумелицы...Аллейна переводит взгляд на свое новое платье небесно-голубого цвета, оттеняющее ее глаза, расшитое бисером и небольшими камнями на корсете. И. Оно. Было. Испорчено.
- Кто только выпустил тебя с кухни! - в сердцах бросает девушка, но тут же замирает. Она никогда не ругалась с прислугой попусту, не грубила и не хамила людям, которые зарабатывали себе на жизнь тяжелым трудом, но платье были действительно жаль.. Тем более это был подарок Марии: королева была обрадована знакомству с сестрой и очень хотела, чтобы та выглядела лучше всех на приеме в честь посла.
Служанка что-то причитала, извинялась, а графиня лишь пыталась не потерять остатки самообладания, предпочитая молчать, иначе попросту не ручалась за те слова, что могли слететь с ее языка в этот момент.

Нет ничего страшнее для отца, чем необходимость хоронить собственного сына.
В такие моменты жизни кажется, что рушится вся система вселенского миропорядка. Никто, ни один человек не поймет, что приходится пережить родителям, чьи дети уходят молодыми, пока не прочувствует  это на собственной шкуре.
Филипп Каннингэм, прокурор округа Аллегейни, был раздавлен. Известие о смерти единственного ребенка не убило его только лишь благодаря годами отточенной выдержке. В последние же несколько дней он исчерпал ее почти до капли. Но нужно было держать лицо. Все время. В любых обстоятельствах. Оставив супруге право скорбеть за них обоих, окружной прокурор бросил все свои подкрепленные злостью и отчаянием силы на то, чтобы за его горе ответили все, кого лично он счел даже косвенно виновными в этой трагедии.
Его сегодняшнее выступление, несмотря на то, что, как все его прочие речи, было составлено и безупречно регламентировано командой специалистов, как никогда отражало суть его состояния. Пожалуй, это был один из редких случаев, когда Каннингэм сам верил в то, что говорил, и более того – хотел донести смысл своих слов до аудитории. И уж поверьте, к концу его речи каждый третий чувствовал, что тоже потерял если не сына, то очень близкого родственника, и уж совсем точно знал, в чем кроется корень всех проблем современного общества…
Но его относительное удовлетворение проделанной работой было в считанные минуты сведено на нет.
Примерно через час после конференции от его подведомственного следователя поступила информация об отмене судебного запрета на работу этого чертового ночного клуба. Каннингэму стоило нечеловеческих усилий не сорвать свою ярость на ни в чем не повинных сотрудниках. Вместо этого он решил направить ее чуть более адресно.

Логана Фримэна он всегда считал бессовестным молодым выскочкой, в буквальном смысле слова купившим пост главы города после так и не раскрытого заказного убийства предыдущего мэра. Были у Каннингэма на этот счет некоторые соображения, но…некоторые вещи нельзя произносить вслух, пока у тебя на руках нет никаких доказательств.
Сам окружной прокурор никогда не подчинялся непосредственно мэру города – у министерства юстиций была своя иерархическая структура, не имеющая отношения к органам местного самоуправления, о чем ему не раз приходилось напоминать Логану, когда тот пытался лезть в дела, выходившие за рамки его компетенции. Но тот, похоже, продолжал считать себя пупом вселенной. Видимо, настало время вернуть его с небес на землю в очередной раз.

С момента подачи запроса на снятие запрета минуло едва ли полных десять минут, когда прокурор прибыл в мэрию. Беспрепятственно преодолев кордон из охраны на пропускном пункте, команды секретарей и личных ассистентов, Каннингэм без каких-либо дополнительных предупреждений направился к кабинету Фримэна. Тому уже наверняка доложили о его появлении – значит, неприятный сюрприз в любом случае не удался бы. Оставив сопровождавшего его помощника в приемной, прокурор без стука дернул ручку тяжелой двери средоточия всея городской власти, будь оно неладно.
- Какого черта ты творишь, Фримэн? – без предисловий рявкнул он. К чести разъяренного мужчины следовало заметить, что, прежде чем взорваться, он все-таки прикрыл за собой дверь. Пока что в планы прокурора не входило делать их с мэром внутренние дрязги достоянием общественности.

Спрашивается, кому не спалось в такую рань?
Государственному адвокату, которого с барского плеча предоставляла таким голодранцам, как он, судебная система? Вряд ли. Без хорошего отката ни один из них даже не почешется приложить сил, чуть больше положенных по службе, чтобы облегчить участь своего подзащитного, сэкономить ему время и тем более помочь выбраться на свободу…

Очередной большой полицейской шишке? Под утро его уже помурыжил примерно с час начальник местной полиции, такой же усталый и помятый, как и сам Мерф, но конструктивной беседы у них не вышло. Ирландец по большей части отмалчивался и только огрызался в ответ на все вопросы, прекрасно зная, что все необходимое уже с десяток раз записано и подтверждено…

Кому еще могло прийти в голову притащиться сюда, чтобы поглазеть на его персону? 

Коннор чуть не задремал прямо на неудобном стуле, устав от собственных бестолковых предположений, когда дверь допросной наконец отворилась, и на  пороге появился средних лет мужчина, светловолосый, подтянутый, в простых джинсах, футболке и куртке (от полицейской формы и несвежих костюмов с галстуками Мерфа уже откровенно тошнило).
Он зашел в комнату, как в собственную прихожую, бросив провожавшему его копу, чтоб отключили запись, и заинтересованный Коннор наконец соизволил обратить на посетителя чуть больше внимания. 

Не адвокат. И не полицейский – этих МакМерфи отличал от обычных людей с закрытыми глазами. 
Мужчина оставил на столе принесенный с собой пакет (как его только пропустили с ним…) и расположился по другую сторону стола на свободном стуле.

- Коннор. Надеюсь я правильно запомнил?

Ирландец не изменил позы, лишь взглядом, ставшим чуть более пристальным, выдав свое любопытство. 

Отвечать на этот полу-утвердительный вопрос внезапного посетителя он не счел нужным. Как будто тот не знал, куда его привели…Если еще не весь город, то уж определенная его часть уже точно стоит на ушах. Хвала богам, еще не проснулись журналисты…без их шакальего клекота картина глобального пиздеца была, право, какой-то неполной. 

Может, это был один из них? Ранняя птица, ничего не скажешь. 

- Знаешь кто я? – похоже, заметив его легкое замешательство, спросил пришедший, подвинув к нему свой пакет, из которого так соблазнительно потянуло ядовитым ароматом фаст-фуда, что у МакМерфи болезненно свело от голода желудок.  Но он лишь набычился еще больше, скрестив на груди руки, по середину жилистых предплечий увешенные феньками.

- Без понятия, - честно ответил он, пожимая плечами. – А должен?

- …Хотя вряд ли это знание поможет тебе избежать обвинений…

Вот с этим Мерф был совершенно согласен. Нихрена ему уже не поможет – во всяком случае, из того, что он реально мог себе позволить. После того, как выяснилось, кто именно загнулся в чиллауте клуба, он перестал даже пытаться напрячь мозги в поисках выхода из ситуации. Это было бесполезно.

- Тебе, кстати, их уже предъявили? В присутствии адвоката? Или прокурор пообещал благополучно закрыть на это глаза?

МакМерфи посмотрел на своего визитера, как на пришельца с другой планеты. Видимо, тот никогда не имел дела с рядовыми арестами всевозможных антисоциальных элементов, типа него. Копы в таких случаях даже не утруждали себя устными санкциями, не говоря уже о каких-то ордерах или других разрешающих документах. Ты мог провести сутки, забытый пристегнутым наручниками в какой-нибудь кладовке полицейского участка, а этих козлов лишь слегка пожурит начальство за превышение служебных…И это еще можно было считать удачным стечением обстоятельств.

- Официально нет, - Мерф слегка потянулся, жадно втягивая носом сигаретный дым. – Непредумышленное убийство, нанесение телесных повреждений, хранение и распространение… - безразличным тоном перечислил он тот еще даже неполный список обвинений, которые ему не предъявили, нет – но не преминули озвучить в том контексте, что столько не живут, сколько ему за это все отсиживаться. 

Чего уж там скрывать, некоторые пункты этого списка уже фигурировали в его личном деле и до вчерашнего дня – ну, разве что не считая убийства, - но еще ни разу это не касалось таких людей, как окружной прокурор…И на сей раз выкрутиться с честью и достоинством не было никакой надежды...